— Воистину, — сказал Шарбараз, все так же хищно улыбаясь.
Он уверенно продвигался по лабиринту машизских улиц. Хотя дворец был внушительным строением из серого камня, другие дома, поменьше, постоянно закрывали вид на него, и Абиварду пришлось бы очень долго плутать по улочкам, извилистым, как змеи; они будто специально старались не дать людям, ступающим по ним в первый раз, добраться вообще куда-нибудь.
Дворец был обнесен мощнейшей стеной — Абивард невольно подумал, что придется рушить и ее тоже. Но по ее верху не расхаживали воины, никто не выкрикивал никаких дерзостей в адрес законного Царя Царей. Все ворота, окованные железом, имели вид внушительный и неприступный. Но все они были распахнуты настежь.
— Он сдается, — сказал Шарбараз удивленно-подозрительным тоном. Он направил коня на открытое пространство перед стеной. С ним двинулся и Абивард.
Воины, сопровождавшие их по городу, последовали его примеру.
Абивард проехал половину пути до стены, как вдруг стало темно.
У него не было ощущения, будто он внезапно ослеп. Скорее казалось, что на Машиз опустилась ночь — черная, безлунная, беззвездная. Его конь захрипел и встал как вкопанный. Как ни странно, это несколько приободрило Абиварда: если и конь ничего не видит, стало быть, у него самого с глазами ничего не случилось.
— Величайший? — окликнул он Шарбараза, который должен был находиться в нескольких шагах.
— Абивард? — отозвался законный Царь Царей. — Это ты? Я слышу твой голос, но тебя не вижу.
— Я вообще ничего не вижу, — сказал Абивард. — А ты?
— Надо же, и я тоже! — Шарбараз повысил голос и обратился к своим воинам:
— Кто-нибудь что-нибудь видит?
Одни отвечали, что не видят. Другие вместо ответа выкрикивали что-то нечленораздельное, но смысл был тот же — никто ничего не видел. Абивард вглядывался во тьму, безуспешно пытаясь увидеть хоть какой-то свет.
Одновременно он напряг слух, стараясь возместить недостаток зрения. С этим ему повезло больше. Крики и вопли слышались не только вблизи, но и вдали — со всех сторон.
— Темно во всем городе! — воскликнул он.
— Мне кажется, ты прав, — спустя несколько мгновений сказал Шарбараз, прислушавшись и оценив услышанное. — Должно быть, Смердис в каких-то своих интересах заставил придворных чародеев навести на нас эту тьму.
— Боевая магия… — начал Абивард и замолчал: ведь по сути дела они столкнулись не с боевой магией, поскольку она была направлена на всех жителей Машиза, даже на животных, а не только на воинов. В бою магия редко оказывала действие на человека — обычно в нем слишком сильно пылали страсти, и магия не могла действовать в полную силу. Однако сейчас, уже одержав победу, воины Шарбараза несколько успокоились, пик возбуждения миновал, и вот…
— Молю Господа, чтобы этот мрак охватил весь Машиз, — сказал Шарбараз. — Если люди Смердиса сохранили способность видеть, тогда как наши взоры обращены во тьму… — Смех монарха вызвал восхищение Абиварда, но звучал этот смех невесело. — В таком случае Смердис, хмырь хмырей, процарствует несколько дольше, чем хотелось бы.
Эта мысль внушала страх. Абивард задумался, что же он сделает, точнее, что сможет сделать, если вдруг грянут рожки и конские копыта застучат по булыжной мостовой, приближаясь к нему. Начнет наугад махать мечом во все стороны, пока его не насадят на невидимое копье? Уж лучше самому скинуть шлем и пронзить горло этим же мечом. Так хотя бы будет быстро.
Но рожки безмолвствовали. Абивард слышал вокруг себя только хаос. И постепенно страх внезапной атаки ушел. Но не страх как таковой — он просто изменил форму. Кузнецы у своих печей, трактирщики с факелами, освещающими распивочные, повара у плит и жаровен… Долго ли тут до пожара, погасить который будет невозможно?
Если это произойдет, остается только спечься, как лепешка в тандыре. От огня и от врага не убежишь, если не видишь, куда бежать.
— Что будем делать? — спросил Шарбараз. Судя по голосу, его посетили те же мысли, что и Абиварда.
— Не знаю, величайший, — ответил Абивард. — А что мы можем сделать? Я думаю, только сохранять спокойствие и надеяться, что свет вернется.
— Поверь мне, зятек, ничего лучшего и я придумать не могу. — Шарбараз, повысив голос, назвал себя, сообщил предложение Абиварда и добавил:
— Передайте мои слова тем, кто далеко и меня не слышит. И еще скажите, что наши волшебники скоро рассеют тьму, которую Смердис, хмырь хмырей, навел на нас. — Абиварду же он вполголоса заметил:
— Хотелось бы надеяться.
— О да, — сказал Абивард. — Интересно, далеко ли от дворца — или от Машиза — простирается эта тьма. — Еще не успев договорить, он пожалел об этих словах: его воображению предстала картина того, как волшебники тщетно борются с мраком, поглотившим весь мир.
Судя по звукам, которые издавал Шарбараз, законному Царю Царей предержащему Царю Царей, если только рассеется мрак, — такая перспектива тоже не очень нравилась. Через мгновение монарх подобрал нужные слова:
— Я поеду вперед — очень медленно, пока не упрусь в стену. Тогда я буду точно знать, где нахожусь… и буду надежно прикрыт с тыла.
— Я с тобой, величайший, — мгновенно отозвался Абивард. Сейчас прикрытие с тыла показалось ему драгоценнее изумрудов. Конечно, враги могут напасть и в этом случае, но только с одной стороны.
Копыта царского коня зацокали по мостовой — медленно, осторожно. Абивард не знал, послушается ли конь, если он направит его вслед за Шарбаразом. Но конь послушался, словно обрадовавшись, что сидящий на нем человек все же знает, что делать. Абивард надеялся лишь на то, что конь его не переоценивает.
Впереди он услышал негромкий глухой звук, за которым последовало возмущенное ржание.
— Оп!.. Я нашел стену, — сказал Шарбараз.
— Путем личного контакта, если не ошибаюсь, — сказал Абивард, и Шарбараз не стал возражать.
Абивард натянул поводья, еще больше замедлив ход коня, дабы избежать подражания монарху. Но это ему не удалось: он не успел почувствовать, что стена где-то здесь, как конь уже въехал в нее. В отсутствие зрения остальных органов чувств не хватило на то, чтобы предупредить столкновение заблаговременно.
Конь сердито заржал, в точности как конь Шарбараза, потом развернулся боком к стене, по ходу дела хорошенько приложив ногу Абиварда о камень, и снова заржал, на сей раз удовлетворенно, словно удостоверившись, что месть удалась.
Абиварду оставалось только радоваться, что он облачен в доспехи.
— Это ты, зятек? — спросил Шарбараз.
— Да, величайший, — сказал Абивард. — Интересно, сколько нам ждать света? — На самом деле его занимал несколько другой вопрос, который он не, решался задавать: рассеется ли тьма вообще когда-нибудь? Когда он проголодается и захочет пить, то как выбраться из Машиза, не видя дороги?