— Борис Аркадьевич, тут интересное сообщение поступило, — связался с Галкиным по телефону его секретарь.
— Перебрось-ка его мне! — Борис Аркадьевич подсел к компьютеру, который никогда не выключал. Он прочел безграмотно составленное письмо, изобилующее ошибками. Сперва Борис Аркадьевич заподозрил, что кто-то просто хочет его пошантажировать, выдавая желаемое за действительное, но профессиональный шантажист писал бы грамотнее. Здесь же стиль выдавал с головой безыскусного любителя, случайно выступившего в роли шантажиста.
Галкин продолжал держать у уха трубку радиотелефона.
— Откуда послано сообщение? На экране моментально появились адрес и номер телефона. От себя секретарь добавил:
— Это в частном секторе. Номер принадлежит некоему Анатолию Копотю. Если вы хотите, могу узнать о нем поподробнее.
— Нет, не стоит, спасибо, — бросил Борис Аркадьевич и, не прощаясь, прервал разговор. Он всегда так делал, давая понять собеседнику, что излишнее рвение — дурной тон.
Галкин размышлял недолго. Имелось всего два свидетеля, если не считать находившейся в коме проститутки, которые видели происшествие.
«Значит, это или Забродов, или Клещев. По стилю поведения — выход на меня через Интернет, это, скорее всего, Забродов. Но какой ему смысл шантажировать? Он уже дал показания милиции, и фамилии своей в этом послании не указал. Прячется и скрывается, наверное, Яков Клещев, потому как у самого рыльце в пушку. Что ж, наверное, этот парень решил немного подняться за счет моих денег».
Галкин всегда принимал решения быстро, за три секунды, как говорили его сотрудники и партнеры, и никогда их не отменял, даже если потом приходилось признавать, что они ошибочные. Большим пальцем он вдавил кнопки телефона. Номер считал прямо с монитора.
Копоть и Клещ вздрогнули, когда раздалась резкая трель телефона. Звонили в этот дом нечасто, Толик давал номер лишь хорошим знакомым.
— Алло, — осторожно поинтересовался он, с опаской поглядывая на аппарат.
— Мне Яков Клещ нужен, — услышал он голос спокойного, уверенного в себе человека.
— Да-да, угу… — бормотал Толик, знаками показывая Яшке, что интересуются им. Тот махал руками, мол, его нет.
— Его, вроде, нет, — промямлил Копоть.
— По-моему, это он хотел со мной связаться. Но если я ошибся, что ж, извините. Тогда пусть с ним разговаривает милиция. Передайте ему, если увидите, конечно, — звонил Галкин.
— Подождите, — выпалил Копоть, — это вы? Я же не знал, — и, прикрыв, трубку ладонью, прошептал:
— Галкин! С тобой говорить хочет.
Клещ сдался через секунду раздумий.
— Здравствуйте, — шепотом проговорил он в трубку. Он держал ее от уха на расстоянии, будто боялся, что из наушника сейчас выползет змея и ужалит его прямо в голову.
— Это я.
— Слушаю.
— Я на дороге рядом стоял, когда… — тут Клещ замялся, почувствовав, что не стоит говорить отцу о сынке в лоб. — Девушки рядом были, я все видел. И потом он сам из машины вышел, вроде броситься на меня хотел Баба в джипе сидела… А потом передумал.
— Вы денег хотите? — спокойно поинтересовался Галкин.
— Я могу сказать об этом ментам, а могу и нет, — волнуясь, шептал Клещ, а затем на одном дыхании выпалил. — Пятьдесят штук!
— Не понимаю, о чем вы говорите, — холодно отвечал Галкин, — но, возможно, у вас есть то, что меня заинтересует. Оставайтесь на месте, сейчас к вам подъедет мой человек, все ему толком объясните и, возможно, договоритесь. На большее у меня нет времени, — и связь тут же отключилась.
— Ну?! — Копоть бросился к Клещу.
— По-моему, клюнул, — самодовольно, но вместе с тем и испуганно признался Яшка. — Перетрухнул папашка.
— Мне так не показалось, — сказал осторожный Толик Копоть.
— А я говорю, перетрухнул, обещал человека своего прислать, чтобы мы с ним договорились.
— Думаешь, сразу деньги привезет?
— Я ему сумму назвал, ты сам слышал.
— А он?
— Конкретно не ответил. Не дурак же Галкин, чтобы по телефону о таких вещах говорить!
— Дураки богатыми не бывают, — отозвался Толик Копоть.
— Никогда не знаешь, чем к тебе жизнь повернется, — глядя в окно на крыши домов, подытожил Яшка Клещ. — Кажется, задницей к тебе судьба повернулась, ан, нет, смотришь, это лицо у нее такое.
Галкин же тем временем связался с начальником охраны. Антон нравился ему тем, что никогда не пытался представить дело в лучшем свете, чем оно есть.
— Пока мы его еще не нашли, — коротко сообщил Антон и добавил. — Фильтруем знакомых.
— Он сам объявился, на меня вышел.
— Чего-то хочет?
— Он только что со мной говорил по телефону, кажется, хочет денег. Разузнай, что конкретно он видел, и решай на свое усмотрение. Да, по-моему, он глуп и жаден, — и хорошо поставленным голосом Борис Аркадьевич произнес адрес.
— Понял, спасибо за информацию.
Антон разговаривал с Галкиным, сидя в машине. Располагался он на заднем сиденье, двое других охранников — спереди.
— Ребята, он сам объявился. Едем к нему. Ребята, служившие в охране Галкина, никогда не называли себя по фамилиям, обращались друг к другу по кличкам, образованным от имен. Только их начальник носил свое настоящее имя Антон.
Двоих ребят, сидевших напротив его, звали Семен и Петр. Но для легкой конспирации они обращались друг к другу Сэм и Пит. Во-первых, для сохранения инкогнито, что немаловажно в экстренных ситуациях, а во-вторых, Семенов и Петров тысячи, а в Москве не так уже много обладателей англоязычных имен.
— Сэм, — обратился Антон к охраннику, сидевшему за рулем, — ты даже не спрашиваешь, куда ехать, а направление выбрал правильное. Ты мне нравишься.
— Привычка, — пожал плечами Сэм. — Мне достаточно вашего взгляда в зеркальце заднего вида. Теперь направо?
— Верно. А ты, Пит, так не умеешь.
— Поэтому за руль и не сажусь, если не знаю, куда ехать.
— Что будем делать? — бросил через плечо Сэм, когда машина остановилась у светофора.
Успех действия в подобных делах всегда зависит от слаженности группы. Выигрывает тот, кто знает, что делать наперед, вот и следовало уточнить позиции. Антон в охране навел такой порядок, что и часы у охранников показывали одно и то же время, с точностью до нескольких секунд, и думали они практически, одинаково. Каждый мог представить себя на месте другого, а значит, и предвидеть реакцию напарника.
— Ребята, — отеческим тоном сказал Антон, — дело нам предстоит совсем несложное. Следите за мной, сами инициативу не проявляйте. Разговаривать буду я, вы мне нужны лишь для мебели.