— Было просто здорово! — сказала она. — А знаешь, ты, оказывается, настоящий джентльмен.
— В каком смысле? — рассеянно спросил Йенс, который не особенно ее слушал, размышляя о том, сможет ли еще раз повторить свой подвиг — прямо сейчас.
— Ты опираешься на локти, — ответила Мэри.
Услышав ее ответ, Йенс рассмеялся и перестал быть джентльменом — по крайней мере, по меркам Мэри. Она взвизгнула и замахала на него руками. Йенс откатился на бок, а потом сел на колени. Мэри же потянулась за своей одеждой… значит, второй раунд ее не интересует.
Йенс оделся даже быстрее, чем разделся. Если раньше он думал только о своем возрождении из пепла, теперь он вспомнил, что в маленьких городках существуют свои законы — чужаку, развлекающемуся с местными красотками, может очень сильно не поздоровиться.
И тут он задал себе еще один вопрос: должен ли он заплатить Мэри? Если он спросит, и получит отрицательный ответ, то нанесет ей смертельное оскорбление. Если же не спросит, а ответ будет «да», он тоже обидит ее только совсем в другом смысле. Причем в таких ситуациях обычно возникают серьезные дискуссии, весьма нежелательные, особенно, если вспомнить человека с винтовкой, который прятался за занавеской в доме Харви.
Немного подумав, Ларсен нашел компромиссное решение.
— Сколько я тебе должен за обед и все остальное? — спросил он.
Если она решит, что под «всем остальным» он имел две кружки пива — прекрасно. А если посчитает, что речь идет о большем… пожалуйста, Йенс не станет спорить.
— Купюры? — спросила Мэри, а когда Йенс кивнул, ответила: — Тридцати долларов хватит.
Учитывая, как подскочили цены после вторжения ящеров, прекрасное жаркое из цыпленка и пара кружек пива, наверное, так и стоили. Неожиданно Йенс обрадовался, что Мэри не проститутка. Он засунул руку в карман, где лежала пачка денег, размеры которой поразили бы его перед войной, вытащил две двадцатки и протянул Мэри.
— Сейчас принесу сдачу, — сказала она и шагнула в сторону кассы.
— Не дури, — остановил ее Ларсен.
— Я же сказала, что ты джентльмен, — улыбнувшись, проговорила Мэри.
— Послушай, Мэри, когда я вернусь оттуда, куда иду… — начал он, охваченный сентиментальными чувствами, возникшими в его душе благодаря паре кружек пива и испытанному удовольствию.
— Если мы снова увидимся, — перебила его Мэри, — скажешь то, что собирался. А до тех пор я и слышать ничего не хочу. Из-за войны все сделались какие-то чокнутые.
— Истинная правда, — согласился с ней Ларсен и подумал про Барбару в первый раз с того самого момента, как решил немного развлечься с Мэри.
«Получай, сука», — сказал он про себя.
Затем, повернувшись к Мэри, бодро проговорил:
— Большое тебе спасибо… за все. Понимаешь, за все. А теперь мне пора.
— Конечно, — вздохнув, ответила Мэри. — Никто не задерживается в Айдахо-Спрингс… кроме меня. — Она шагнула вперед, чмокнула Йенса в щеку и отошла, прежде чем он успел ее обнять. — Не знаю, куда ты едешь, но будь осторожен, слышишь?
— Буду.
Неожиданно ему захотелось остаться в Айдахо-Спрингс, городке, о котором он не слышал до тех пор, пока не начал планировать свою поездку в Ханфорд.
«Просто поразительно, как полезно иногда поваляться с кем-нибудь на сеновале», — подумал он.
Но внутренняя дисциплина взяла верх над сиюминутными желаниями. Кроме того, уверенности в том, захочет ли Мэри получить от него еще что-нибудь, кроме секса на полу в кухне, не было.
Звякнул дверной звонок, когда он вышел из «Кафе на первой улице». Устроившись поудобнее, Йенс, весело насвистывая, налег на педали. В общем, мир совсем не так плох, как ему казалось совсем недавно.
Его переполняло радостное возбуждение, несмотря на то, что ему потребовался целый день, чтобы добраться до Бертаудского перевала, расположенного всего в двадцати милях от Айдахо-Спрингс. Ларсен переночевал в небольшой шахтерской деревеньке Эмпайр, а на следующее утро штурмовал перевал. Ему казалось, что так он не работал никогда в жизни. Он поднялся на высоту в тысячу футов между Айдахо-Спрингс и Эмпайром. Он не только ехал по круто уходящей вверх дороге, но воздух постепенно становился все более разреженным. Бертаудский перевал находился на высоте более чем одиннадцать тысяч футов: 11,315 — гласила табличка.
Йенс остановился на заслуженный отдых. Он был покрыт потом и пылью с головы до ног, а сердце в груди колотилось сильнее, чем когда он занимался любовью с Мэри Кули.
«Неужели люди, живущие по эту сторону гор, не обращают внимания на разреженный воздух Бертаудского перевала?» — подумал он.
Однако щиты и знаки на дорогах сообщали, как добраться до того или иного лыжного курорта. Многие приезжали сюда, чтобы получить удовольствие и развлечься. Йенс покачал головой.
— А я счастлив, что теперь дорога пойдет вниз, — сказал он и сделал большой глоток из фляги, которую наполнил в речушке под названием Барде, протекавшей неподалеку от Эмпайра.
Добросердечные жители шахтерской деревушки дали ему с собой несколько кусков жареного цыпленка, и теперь, с удовольствием жуя крылышко, Ларсен безуспешно пытался отдышаться.
Ему казалось, что жидкости в его бедном теле не осталось ни капли — вся превратилась в пот. Но, осушив флягу, он понял, что ошибся. Ларсен зашел за большой камень — будто кто-нибудь мог его увидеть, если бы он решил помочиться прямо здесь, посреди 40-ого шоссе — и расстегнул молнию.
А в следующее мгновение вскрикнул от неожиданной резкой боли; словно кто-то зажег спичку и засунул ему между ног. В моче он заметил густую желтую слизь.
— Что такое, черт подери? — возмутился он, но тут же все понял. — Господи Иисусе, я подцепил триппер!
Причем не вызывало ни малейших сомнений, в каком месте — в прямом смысле этого слова — он его подцепил. Кто-то занялся любовью с незнакомцем, проезжавшим через Айдахо-Спрингс… Интересно, сколько человек попалось в сети Мэри? Один из них оставил ей подарочек, а она великодушно поделилась с Йенсом Ларсеном.
— Просто здорово, — пробормотал он. — Чудесно.
Он думал, что снова стал нормальным человеком, таким, как все — и вот как обернулось! Надеялся, что избавился от черной тоски, в которую медленно погружался с тех пор, как Барбара начала жить с жалким типом по имени Сэм Иджер. И судьба нанесла ему новый удар. Да еще какой!
Некоторое время Йенс раздумывал, не вернуться ли назад в Айдахо-Спрингс.
Угостить шлюху пулей из «Спрингфилда». Надо же ее отблагодарить. Дорога назад будет совсем легкой — все вниз и вниз. Я смогу проделать двадцать миль за двадцать минут.
Ларсен знал, что преувеличивает свои возможности, но не слишком сильно.
В конце концов, он покачал головой. Нет, хладнокровного убийцы из него не получится — не тот характер. Месть это нечто другое. Ларсену казалось, что все человечество нанесло ему жестокую обиду, и болезнь, которой его наградила Мэри Кули — мелкий тычок по сравнению с несправедливостью судьбы.