И потому, как обычно, она летела примерно в пятидесяти метрах над землей по весьма замысловатому маршруту. Если все пойдет хорошо, она скоро будет над садом. Если же обстоятельства сложатся не в ее пользу… «Ну, как-нибудь справлюсь», — сказала она себе.
Слева танк ящеров пытался вытащить три или четыре грузовика, по недосмотру заехавших в болото. Людмила хищно улыбнулась. Если бы она не выполняла другой приказ, она непременно расстреляла бы конвой. Но отклонение от курса может грозить серьезными неприятностями.
Она сделала еще один резкий поворот — если все пойдет, как нужно, яблоневый сад окажется в нескольких километрах впереди. Она не увидела никакого сада. Тогда в поисках нужной точки Людмила принялась облетать указанный район по спирали — не слишком разумное поведение в светлое время дня. Слишком высока вероятность того, что ее заметят ящеры. Те, что вытаскивали грузовики, были слишком заняты, чтобы вертеть головами по сторонам.
Вот! Деревья с маленькими зелеными листочками и белыми цветами. Очень скоро весна вступит в свои права, и сад будет выглядеть так, будто его засыпало снегом. Под одним из деревьев Людмила заметила какого-то человека.
Она посмотрела вниз в поисках подходящего места для посадки. Кругом сплошная грязь. Людмила рассчитывала, что партизаны подготовят посадочную полосу, но ее надежды не сбылись. Через пару минут она сообразила: полковник не говорил, что Шолуденко связан с партизанами. Она предположила, что это так, но предположения подобного рода гроша ломаного не стоят.
— Нужно сесть как можно ближе к саду, — сказала она вслух.
Людмиле часто приходилось сажать самолет на обычных полях, и она перестала рассматривать такую посадку, как нечто сверхъестественное. Она начала снижаться и сбросила скорость, внимательно глядя перед собой, чтобы не угодить в какую-нибудь яму.
Она уже села и мчалась вперед, когда заметила кривой корень, торчащий из земли. Только сейчас она поняла, что сад намного больше, чем ей показалось вначале, но уже не могла снова подняться в воздух — не хватило бы скорости.
Чтобы приземлиться, «кукурузнику», как правило, много места не нужно. Даст Бог (эта мысль возникла сама собой, несмотря на маркисистско-ленинское воспитание Людмилы), посадка пройдет благополучно.
Так и произошло — почти. В тот момент, когда Людмила решила, что все в порядке, левая лыжа застряла под корнем толщиной с ее руку. У-2 дернулся назад, одно крыло зарылось в землю, и Людмила услышала, как лопнул лонжерон. Пропеллер воткнулся в землю и оторвался. Одна деревянная лопасть просвистела мимо, чудом не задев голову Людмилы. Затем кукурузник перевернулся на спину, а Людмила повисла вверх ногами в открытой кабине пилота.
— Боже мой, — пробормотала она.
Она чудом не погибла, и никаких мыслей, связанных с марксистской диалектикой, в голову не приходило.
Людмила услышала шаги. Наверное, человек, который ждал ее в яблоневом саду, направляется к обломкам самолета.
— Мне приходилось видеть более удачные посадки, — сухо проговорил он.
— Мне тоже, — согласилась с ним Людмила, — … товарищ Шолуденко.
— Кстати, — продолжал он. — Мне не сказали, что пилотом будет женщина. Вы в порядке? Вам помочь выбраться?
Людмила мысленно оценила ситуацию. Она прокусила губу, конечно, будет много синяков и ссадин, но, кажется, ничего не сломано. Если не считать разбитого самолета и уязвленной гордости.
— Я в порядке, — пробормотала она. — Что до другого вашего вопроса… — Она отстегнула ремни безопасности, спрыгнула на влажную землю, которая захлюпала у нее под ногами и выбралась из-под У-2. — Я и сама справлюсь.
— Да, вы справились, — согласился Шолуденко.
Он, как и Людмила, говорил по-русски с украинским акцентом. Шолуденко ничем не отличался от самого обычного крестьянина украинца — лицо с широкими скулами, голубые глаза, светлые волосы, подстриженные «под горшок». Впрочем, разговаривал он совсем не как крестьянин. Он производил впечатление человека образованного, умудренного жизненным опытом и циничного.
— И как вы собираетесь доставить меня к месту моего назначения? — поинтересовался он. — За нами может прилететь другой самолет?
Хороший вопрос, только у Людмилы не было на него подходящего ответа.
— Если и прилетит, то не скоро, — сказала она через несколько минут. — Меня ждут назад только через пару часов, радио на моем самолете нет.
Людмила знала, что ни один У-2 не оборудован радио передатчиком. Советские вооруженные силы — как наземные, так и воздушные — страдали от отсутствия хорошо налаженной связи.
— А когда вы не вернетесь на аэродром, там, скорее всего, подумают, что вас сбили ящеры. Никому не придет в голову, что самолет вышел из строя по вашей вине, — проговорил Шолуденко. — Должно быть, вы хороший пилот, иначе вы уже давно распростились бы с жизнью.
— Еще несколько минут назад я тоже так думала, — ответила Людмила. — Да, вы все верно поняли. Информация, которую вы должны доставить, очень ценная?
— Я полагаю, да, — ответил Шолуденко. — Люди, наделенные властью, наверное, со мной согласны, иначе вас не отправили бы сюда развлекать меня головокружительными воздушными трюками. Какое же значение имеют мои сведения в мировом масштабе… кто знает?
Людмила не особенно успешно принялась отряхивать грязь со своего комбинезона. Головокружительные трюки… за такие слова она с удовольствием врезала бы наглому типу по морде. Но он явно был человеком влиятельным, иначе за ним никогда не послали бы самолет. А потому она лишь сказала:
— Не думаю, что нам стоит здесь задерживаться. Разведка у ящеров поставлена очень неплохо — они способны в самое короткое время обнаружить место, где произошло крушение. Скоро они сюда заявятся, чтобы расстрелять тех, кто остался в живых.
— Разумно, — согласился с ней Шолуденко и, не оглядываясь на разбитый У-2, зашагал на север.
Людмила с мрачным видом последовала за ним.
— А у вас нет радиопередатчика? — спросила она. — Вы не можете сообщить о том, что произошло?
— В случае крайней необходимости… — Он похлопал рукой по своему рюкзаку. — В основном, здесь фотографии. — Он замолчал, Людмила впервые за все время увидела, как по его лицу скользнула тень неуверенности. «Не знает, стоит ли мне говорить», — подумала она. Наконец он сказал: — Имя Степан Бандера вам знакомо?
— Украинский националист и коллаборационист? Да, он самый настоящий подонок.
Во время становления Советской власти после революции Украина недолго была свободна и не зависела от Москвы и Ленинграда. Бандера хотел вернуть те времена. Он принадлежал к числу украинцев, с радостью встретивших приход нацистов, которые через несколько месяцев посадили его в тюрьму.
«Предателей не любит никто», — подумала Людмила. — «Их можно использовать в случае необходимости, но не более того».