– Подготовиться к построению! – крикнул трибун.
Трубы и корнеты букинаторов разнесли его приказ по лагерю. Солдаты быстрым шагом двинулись к месту построения и заняли позиции позади девяти сигнштандартов манипул. Даже спустя полтора года Скаурус грустил по орлу легиона, который остался в далекой Галлии.
Позади пехоты выстроились конники-катриши. Пакимер не пытался поставить их в аккуратные ряды. Они выглядели теми, кем были в действительности, – иррегулярной кавалерией, в бою больше полагающейся на свою стойкость, чем на порядок и дисциплину.
Большая часть жителей Аптоса высыпала из города и толпилась вдоль дороги. Отцы посадили малышей на плечи, чтобы те могли видеть происходящее – Фос знает, когда еще какой-нибудь Император будет проходить через город Из разговоров, которые доходили до Марка после появления разведчика-камора, он знал, что половина толпы гадала – в каком месте корыта лошади Туризина коснутся земли. Те, кого, подобно вдове Форкоса – Нерсе, уже задела война, тоже были здесь.
– Ааах! – выдохнула толпа, завидев первых двух всадников Туризина, несших большие белые зонтики. Скаурусу они показались чем-то вроде римских ликторов, несущих топоры, украшенные вензелями – символами власти. За первой парой всадников появилась вторая, затем третья, и вот наконец все двенадцать пар, несших над собой зонты двенадцати ярких цветов – полный почетный караул, положенный Императору, оказались в долине. Напрягая зрение, трибун разглядел и самого Туризина, ехавшего за стражей на чудесном белом коне. Только пурпурные сапоги выдавали его высокое звание, одежда же и вооружение были хорошими, но не более того. Даже провозгласив себя Императором, Гаврас остался верен своим скромным привычкам.
Армия, состоящая в основном из кавалерии, как это было принято у видессиан, медленно двигалась за ним по дороге. Из всех известных империи народов только халога предпочитали сражаться пешими. Римская тактика многим здесь открыла глаза на преимущества, которыми обладает хорошо обученная пехота. Половина солдат Императора была из васпуракан – неудивительно, что он отчеканил свою монету по васпураканским стандартам веса.
– Бравые парни, – заметил Гай Филипп, и Скаурус кивнул. Заносчивость, замечавшаяся даже в манерах людей Туризина, говорила о большой уверенности в своих силах. После поражения у Марагхи нелегко было оставаться самим собой, многие пали духом, но сейчас вид войска Туризина говорил о том, что не все еще потеряно. Марк почувствовал, как дух его крепнет. Он попытался сосчитать, сколько воинов сопровождало Гавраса. Около тысячи их спустилось в долину… теперь две, три тысячи… Нет, вероятно, не так уж много, это тянется в пыли длинный обоз с припасами. Скаурус заметил и женщин – около двух тысяч. Хорошая, крепкая передовая часть. Через несколько минут вся армия Туризина будет здесь, и тогда можно будет точно сказать, сколько тот привел солдат.
Гаврас заметил трибуна и дружелюбно, совсем не по-императорски помахал ему рукой. У Марка потеплело на душе, и он махнул рукой в ответ. Второй отряд все не появлялся.
– Геркулес… – прошептал Гай Филипп еле слышно. – Я думаю, что это и есть вся его армия.
Марку хотелось плакать и смеяться одновременно. И это – всепобеждающая армия Туризина Гавраса, войско, которое вернет ему Видессос, свергнет узурпатора и прогонит из Империи каздов?
Если не считать нескольких сотен всадников Пакимера, у него самого было почти столько же солдат. И тем не менее носители зонтиков прошли мимо собравшихся у дороги жителей Аптоса, и те низко склонились, отдавая дань уважения Императору. Когда отряд Туризина поравнялся со Скаурусом, Лаон Пакимер встал на колени, а затем и распростерся ниц перед повелителем. Его примеру последовали и Газик Багратони, и Зеприн Красный, стоящие рядом со Скаурусом. Римляне, в полном соответствии а республиканскими традициями своей родины, никогда не преклоняли колен перед Маврикиосом. Не сделали они этого и сейчас. Марк ограничился глубоким поклоном. Он вспомнил, как был разгневан младший Гаврас в первый раз, когда он не распростерся ниц перед Императором.
– А ты все такой же упрямый? – сказал Туризин, подъезжая к трибуну.
Марк поднял голову и посмотрел Императору в глаза. Туризин держался с прежней уверенностью, и на лице его была прежняя легкая усмешка, которую так любили видессиане, когда он был просто братом Маврикиоса. Ирония светилась в его глазах – та самая ирония, которая приводила в недоумение собеседников молодого Гавраса, не знавших, насколько серьезно относится к ним Туризин. Взгляд его глаз стал, однако, более тяжелым и внимательным, и римлянину на миг показалось, что он видит перед собой Маврикиоса.
– А вы узнали бы меня, ваше величество, если бы я вел себя иначе?
Туризин улыбнулся, обвел глазами ряды молчаливых римлян, подсчитывая их число, точно так же, как это минуту назад делал трибун, разглядывал отряд Императора, и промолвил:
– Ты более чем скромен при таких успехах. Наверно, ты владеешь искусством магии, если сумел вывести свой отряд в целости. Ведь ты был в самой гуще боя?
Скаурус пожал плечами. Хуже всего пришлось тем, кто был рядом а Маврикиосом. Халога бились за Императора до последнего человека и погибли вместе с ним. Он ничего не сказал об этом, но Туризин прочитал это в его глазах и перестал улыбаться.
– Мы еще сведем с ними счеты, – сказал он тихо. – И долг будет заплачен с лихвой, если уж на то пошло.
Это обещание помогало забыть о том, что в битве с Каздом погиб Маврикиос, а вместе с ним полегла и его пятидесятитысячная армия. Младший брат погибшего Императора должен уничтожить Казд, но теперь ему будет мешать гражданская война, а силы его, включая римский отряд, уменьшились по сравнению с силами Маврикиоса в десять раз.
– Ты можешь приказать своим солдатам разойтись, – сказал Туризин Марку. – Терпеть не могу долгих церемоний. Собери своих офицеров, достань вина, и мы сможем потолковать.
– Значит, этот маленький паршивец действительно бежал с поля боя? – презрительно фыркнул Туризин. – Я слышал об этом, но не мог поверить, хотя речь и шла об Ортайясе. – Он покачал головой. – Ну что же, еще одна причина наказать его, хотя и одной было более чем достаточно.
Держа в руке глиняную кружку, он сидел на стуле, положив ноги в красных сапогах на стол, и походил на простого солдата, отдыхающего после долгого похода. Его командиры – васпуракане в видессиане – тоже расслабились.
Маврикиос, стремясь повысить авторитет своей власти, прибегал иногда к долгим замысловатым церемониям, хотя и считал их глупыми. Туризин же вовсе не обращал внимания на формальности.
Он внимательно выслушал рассказ Скауруса о скитаниях римлян и хлопнул себя по колену, когда трибун рассказал, как использовал фокус Ганнибала, чтобы оторваться от каздов.
– Ты погнал стадо на кочевников? Неплохая штука и вполне справедливая, – восхитился он.
Трибун не упомянул о «подарке» Авшара. Как только разведчик-камор дал ему знать, что Туризин находится неподалеку, он похоронил голову Маврикиоса. Когда рядом настоящий Император, риск встретить самозванца значительно уменьшается.