— Отлично! — воскликнул Марк. — Из такой тюрьмы даже Драксу не выскочить.
Каждую ночь Юний Блез приказывал солдатам окружать плотным кольцом палатку с заключенными. Но в каменном здании опасные пленники будут в лучшей сохранности. Одного часового вполне достаточно. Только сменяться они должны достаточно часто. Наконец-то солдаты смогут отдохнуть.
Владелец усадьбы (и конюшни) оказался невысоким толстеньким человечком. Судя по всему, он процветал. Хотя бы потому, что владел десятком лошадей. Поначалу он сделал слабую попытку сердито отшить трибуна. Когда же тот спросил, можно ли воспользоваться конюшней, “грозно” упомянул два-три имени местных чиновников, добавив, что “эти господа будут крайне недовольны, когда узнают, что с хозяином этой превосходной конюшни столь скверно обошлись какие-то наемники”.
Раздраженный Скавр извлек из-за пазухи письмо Туризина Гавра и безмолвно сунул его под нос хозяину. Тот сперва покраснел, а потом побелел как полотно: он узнал подпись Императора.
— Все, что будет угодно… превосхо… — забормотал он и, вдруг ожив, крикнул споим работникам: — Варда! Иост! Сюда! Скорее, лентяи! Выгоните лошадей в поле!
Двое работников выбрались из маленького сарая. Один из них все еще жевал. Видимо, они только что сели ужинать.
Однако, добившись своего, трибун позволил себе быть снисходительным. Он махнул работникам, чтобы те возвращались к трапезе.
— Пусть животные останутся. У людей не будет огня, лошади их согреют.
Варда и Иост воззрились на своего хозяина.
— Как будет угодно его превосходительству, — сказал землевладелец. Слуги ушли обратно в сарай. Коротышка обратился к римлянину — теперь уже заискивающе: — Не окажешь ли ты мне честь и не отужинаешь ли со мной?
— Спасибо, как-нибудь в другой раз.
Провести целый час в обществе этого человека, то властного, то угодливого, было Марку совсем не по душе. Но он решил позволить толстяку “сохранить лицо” и потому добавил:
— Я должен проследить за тем, как мои люди разбивают лагерь.
— Понимаю. — Землевладелец кивнул с важным видом, как бы вникая в ответственность столь тяжелой работы. Затем он низко поклонился и почти побежал к своей усадьбе. Глядя ему вслед, Марк беззвучно засмеялся.
Естественно, без всякого командирского надзора, палатки легионеров вырастали одна за другой. Когда Скавр объявил солдатам о том, что у дверей конюшни потребуется лишь одни часовой, они встретили новость воплями неприкрытого восторга. Еще большую радость вызвало решение Блеза идти дежурить в первую смену.
Усмехнувшись, младший центурион сказал:
— В конце концов, это немногим труднее, чем спать.
— Лучше тебе все-таки не спать, Блез, — сказал трибун, вбивая кол для своей палатки. Почва была мягкой — хоть в чем-то дождь облегчил легионерам существование. Марк говорил шутливым тоном, и Блез все еще улыбался, но уже не столь широко. Каждого, кто заснет на часах, подкарауливала смерть.
Когда палатки были установлены, Скавр постарался обсушиться как можно лучше. Едва закончив ужин, Мальрик и Дости заснули глубоким сном.
— Что ты с ними сделала? Взяла у Стипия сонное снадобье? — прошептал трибун, пока Хелвис укрывала мальчиков одеялом. — Всю дорогу они вертелись, как заведенные…
— В точку, — сказала она, поднимаясь, и бросила в руки Марка почти пустой бурдюк с вином. — Я дала каждому по хорошему глотку вина.
— Зачем?
Хелвис посмотрела на него долгим взглядом.
— Эта ночь будет нашей, — проговорила она наконец голосом густым и сладким, как неразбавленное вино.
Марк не успел поставить бурдюк на землю, как она бросилась к нему в объятия. Он поцеловал ее с радостным удивлением. Во время беременности она обычно уклонялась от ласк. Ее пальцы нежно касались его лица, скользили по рукам и груди. Хелвис сняла с Марка пояс и меч, сбросила его доспехи.
— О, сколько препятствий, — пробормотала она.
Скавр поцеловал ее глаза, мочку уха, нежно обнял. Тесно прижавшись друг к другу, они опустились на постель. Марк коснулся ее губ пальцами. Хелвис вздохнула и придвинулась ближе.
Потом Марк лениво лежал на спине, тихо насвистывая в темноту. Мальрик зашевелился и забормотал во сне.
— Ш-ш, милый, — мягко сказала Хелвис. Марк не мог понять, с кем из двоих она разговаривает, пока она не потянулась за вином и не дала сыну отпить еще несколько глотков. Ребенок облизал сладкие губы, перевернулся на другой бок и снова заснул.
— Ну вот, — сказала Хелвис Марку. — Больше нам никто не помешает.
И снова прижалась к нему.
— Тихо, тихо, — сказал он, — я уже в полном порядке.
— Знаю я, что ты в полном порядке, — сказала она, передразнивая его.
— Знаешь, я не уверен, что будет продолжение, — пробормотал он. Но пока он произносил эти слова, уже почувствовал, как снова возбуждается от ее прикосновений.
Марк сжал ее в объятиях.
— Ты слишком шумишь, — проворчала она ласково, на миг отстранившись. Прерывистое дыхание Марка разбудило Дости. Трибун не ответил. Удовлетворение разлилось по всему телу. Хелвис успокоила малыша так же, как перед тем Мальрика, — и снова придвинулась к трибуну.
Через минуту она вновь коснулась его. Марк глянул на жену удивленно. В палатке было слишком темно, чтобы он мог разглядеть выражение ее лица.
— Ты хочешь от меня слишком многого, знаешь ли, — сказал он сонно.
Она только посмеялась над ним:
— Бывало, я говорила тебе то же самое. Всякий раз ты дулся на меня по нескольку дней. Теперь сам узнаешь, каково быть мышкой, а не кошкой. Я хочу тебя, и я тебя получу.
Марк взъерошил ее волосы, мокрые от пота и дождя.
— Есть кое-какая разница, любимая. Если я не могу, значит, не могу.
— Ну, бывают разные способы, — объявила она. Изумление Марка сменилось наслаждением. Утонув в шелковистой коже и волосах Хелвис, он наконец погрузился в крепкий сон.
* * *
Хелвис ждала целую вечность, прислушиваясь к спокойному дыханию трибуна и шороху дождя, падающего на стены палатки. Марк не пошевелился, когда она отодвинулась от него и поднялась на ноги. Ребенок, семя Скавра, шевельнулся в ней. Хелвис раздраженно дернула углом рта. Она была рада, что Марк не видит ее сейчас.
Хелвис быстро оделась, набросила тяжелый шерстяной плащ. Пошарила в темноте, нашла пояс Марка. С легким шуршанием длинный кинжал вышел из ножен. Он оказался тяжелее, чем ожидала женщина. Мгновение Хелвис глядела на спящего трибуна — большую тень в темноте палатки. Ее пальцы еще крепче обхватили рукоять. Хелвис прикусила губу, пока не почувствовала вкус крови. Нет, она не могла этого сделать.
Мальрик забормотал что-то, когда мать подхватила его, но не проснулся. Дости лишь похрапывал и сладко сопел во сне. Хелвис взяла обоих на руки и укрыла полой плаща, чтобы капли дождя не разбудили их. Мысленно Хелвис вознесла благодарность Фосу за то, что Марк разбил свою палатку возле самой конюшни. Она не была уверена, что сможет долго нести Мальрика. Если бы только под сердцем не билось у нее дитя!.. Беременность делала ее медленной и неповоротливой, а то, что она задумала, требует ловкости. Вдвойне опасное дело.