Гай Филипп наклонился, подобрал увесистый камень и с близкого расстояния метнул его в противника Скавра. Камень со звоном отскочил от конического шлема намдалени. Грас покачнулся и чуть не упал на землю. Марк и старший центурион подхватили его, завернули ему руки за спину, повалили и обезоружили.
— Хорошо кидаешь, — сказал трибун Гаю Филиппу.
— Я понял, что ты не хочешь убивать его.
Расс Симокатта переводил удивленный взгляд с трибуна и старшего центуриона на Пуллиона с Вореном. Те, сияя, принимали поздравления своих товарищей.
— Кто вы такие, чужеземцы? — спросил пастух Скавра. — Вы оба сделали все, чтобы не убивать этого парня… — Он коснулся Граса носком сапога. — А те двое — настоящие сумасшедшие.
Трибун бросил беглый взгляд на спорщиков-легионеров. Юний Блез как раз поздравлял их. Марк нахмурился. Младший центурион, казалось, не замечал очевидного.
Скавр повернулся к Симокатте:
— Сейчас ты увидишь, Расс, кто мы такие. — И крикнул, обращаясь к своим солдатам: — Пуллион, Ворен, подойдите-ка сюда.
Солдаты обменялись понимающими взглядами. Подбежали к Скавру, замерли.
— Надеюсь, ваши распри позади, — заметил трибун. — Сегодня вы спасли друг другу жизнь. Этого довольно, чтобы прекратить споры навсегда.
Трибун говорил по-видессиански, чтобы старший пастух тоже мог его понять.
— Да, — ответили легионеры в голос. На этот раз они говорили искренне.
— Нет смысла долго разглагольствовать о том, что вы действовали мужественно и умело. Я рад, что вы оба целы.
— Спасибо, — отозвался Пуллион, улыбаясь. Ворен тоже усмехнулся, глядя на своего старого соперника.
— Никто не давал команды “вольно”, паршивцы! — рявкнул Гай Филипп.
Легионеры вытянулись. Напряженное выражение вернулось на их лица.
— Вы оба наказаны вычетом недельного жалованья за то, что вышли из строя во время атаки, — продолжал Скавр. На этот раз в его голосе не было мягкости. — Вы не только подвергли опасности друг друга, посмев перенести свои распри на сражение. Вы подвергли опасности своих товарищей. Чтобы этого больше никогда не повторялось, понятно?
— Да, — тихо ответили оба солдата.
— Что за игры вы тут затеяли? — обратился к ним Гай Филипп. — По мне, вы были не лучше двух бесноватых галлов, насосавшихся пива.
Более сильного оскорбления для нарушителей дисциплины старший центурион просто не ведал. Ворен густо покраснел, а Пуллион переступил с ноги на ногу, как провинившийся мальчишка. Сейчас оба совсем не были похожи на яростных бойцов, которые неистовствовали на поле боя несколько минут назад.
— Ну так что, Расс, — спросил трибун у Симокатты, — кто мы такие, а?
— Стадо ублюдков, если вам так уж хочется, — с земли проговорил связанный Грас.
— Эй ты там, заткнись! — сказал Гай Филипп беззлобно.
Не веря собственным глазам, Симокатта смотрел, как римляне покорно принимают наказание. Старший пастух еще никогда не видел такого повиновения от солдат. Расс почесал голову, поскреб бороду.
— Будь я проклят за эти слова, но я чертовски рад, что вы не сражаетесь против меня.
* * *
Отрезанный от юго-востока, Марк с нетерпением ждал новостей с “большой земли”. Когда трибун уже потерял надежду что-либо узнать о событиях в столице, через намдаленские заставы пробился императорский гонец — усталый, оборванный невысокий человечек с лисьим лицом. Патрули хатришей обнаружили его и привели к трибуну.
— Меня зовут Карбей Антакин. — Острые глаза гонца быстро и цепко обежали лагерь легионеров, не упустив, казалось, ни одной мелочи.
— Рад тебя видеть, — сказал Марк, крепко пожимая его руку. — Очень рад.
— Я тоже счастлив, что нашел вас, — ответил гонец. В его речи звучало быстрое стаккато столичного выговора. — Скачка была просто дьявольской. Проклятые игроки шарят по всей долине.
Он назвал людей Княжества “игроками”, оскорбительным прозвищем, намекающим на их азартную религию. Намдалени отвечали имперцам, впрочем, таким же презрением, именуя их — за напыщенность — “индюками”.
Римлянин подавил вздох. Он терпеть не мог всех этих религиозных разногласий, подчас кровавых. Помнил он и о том, что барон Дракс был чрезвычайно одаренной личностью во всем, что касалось подстав и двойной игры.
— Позволь мне получить некоторое подтверждение тому, что ты действительно послан к нам Императором, — сказал он Антакину.
— Ах да. Конечно. — Видессианин потер ладони. — Итак, какого мнения Его Императорское Величество Автократор Видессиан о вспыльчивых и страстных женщинах?
Скавр сразу успокоился. Только Туризин мог воспользоваться таким “паролем”. Молодой Гавр делал это не в первый раз.
— Горячие подруги приносят много удовольствия, но ужасно утомляют.
— Похоже на правду, — усмехнулся Антакин. Смех у него был хороший. — Помню одну девушку по имени Пантия… Впрочем, это не имеет отношения к делу. Вернемся к главному. Как дела?
— Замерли на мертвой точке. Намдалени больше носу не кажут в эти холмы. Особенно после того, как мы пару раз качественно надавали им по зубам. Но и я отсюда выбраться тоже не могу. Слишком много их внизу, в долине. А как Гавр? Не мог бы он прогнать их отсюда?
Гонец сморщился.
— Исключено. Автократор только что вышел из столицы во главе двух больших отрядов и отправился в Опсикион. Намдалени высадились там.
— Проклятие. Великолепно! — сказал Гай Филипп. — Мы должны были догадаться…
— Благодарение Фосу, это всего лишь пираты, а не сам князь Томонд, — сказал Антакин. — Кстати, к слову о пиратах… Они появились также и на побережье западных провинций. За три дня до того, как я отправился в путь, Леймокер вернулся из погони за корсарами. Четырех он отогнал, один корабль потопил. Держу пари на что угодно, их и тут рыскает парочка.
— Милосердные боги… — огорченно проговорил Скавр по-латыни. Затем он снова перешел на видессианский. — В таком случае наши силы примерно сопоставимы со всей армией Автократора.
— В общем, да, — ответил гонец. — По правде говоря, я буду счастлив доложить ему о том, насколько вы сильны. После… м-м… неудачи при Сангарии он всерьез опасался, что армия Зигабена разбита вся… Или вся предала его во главе с военачальником.
Будь трижды проклят Дракс, подумал Марк.
Антакин заключил:
— Но вы не похожи на людей, потерпевших поражение.
— Надеюсь, — фыркнул Гай Филипп презрительно.
В этот момент в офицерскую палатку вошел Лаон Пакимер. Он как раз успел услышать последнюю фразу.
— Вот уж точно, — сказал хатриш. В его глазах сверкнули веселые искорки. — Потому что тебя твои солдаты боятся больше, чем Дракса. Барон может всего-навсего убить их, а ты… О, ты можешь их отругать.