— Это всего лишь грязь, — ответил Джерин. — И даже не слишком грязная грязь, если ты понимаешь, о чем я. Это превосходная глина, из которой лепят горшки. — После того как Джеродж вновь покачал своей массивной головой, Лис вздохнул и сказал: — Когда мы закончим, я дам тебе кружку эля, чтобы ты мог избавиться от неприятного вкуса.
— О, ну ладно.
Джеродж по-прежнему говорил с неохотой, даже, несмотря на заманчивое обещание, что свидетельствовало о том, насколько неприязненно он был настроен уже изначально.
— Открой рот, — попросил Джерин.
Закатив глаза, Джеродж сделал, что ему велели. Лис взял комок глины и поднес его к пасти монстра. С немалым трепетом: если Джеродж вздумает вдруг стиснуть челюсти, быть ему одноруким до конца своих дней. Пока Джерин снимал отпечатки его клыка и соседних зубов, Джеродж фыркал. Постепенно фырканье сменилось порыкиванием, но пасть он не закрыл и стоял смирно.
— Великолепно, — объявил Джерин, осторожно вытаскивая глину. — Если бы ты дернулся, пришлось бы начать все сначала.
«Ну и вралем же я становлюсь», — подумал он. Сделать такое один-то раз нелегко, а уж дважды… Он не решился бы на это даже в мыслях.
Джеродж с интересом рассматривал отпечатки, оставленные в глине его зубами.
— Они большие, верно? — заметил монстр. — Я и не знал, что они такие огромные. Я думал, они похожи на твои.
— Неужели? — удивился Джерин. «Вот что значит провести всю жизнь среди людей — мы для тебя образец, эталон, на который должно равняться». Это, возможно, делает Джероджа с Тармой более безопасными в плане сосуществования с людьми, чем если бы они рассуждали иначе.
Он отнес чашу с полученными отпечатками к гончарной печи и обжег их, как гончары обжигают подносы или кувшины. Когда обожженная глина остыла, он отправился в хижину, где занимался волшебством. Он не собирался делать ничего магического, но там у него имелся собственный маленький горн. Куда он поместил другую небольшую чашу, в которой лежало несколько браслетов и колец из его сокровищницы — часть добычи, захваченной у трокмуа. Он возжег пламя в горне и с помощью мехов из козлиных шкур раздул огонь посильнее.
Щипцы он вырезал сам, из дерева, и облицевал их бронзой, чтобы не обуглились или не загорелись в неподходящий момент. С их помощью он поднял чашу и вылил расплавленное золото в подготовленную для этого форму. Туда поместилось почти все золото, что он расплавил. У Джероджа и вправду были очень большие зубы.
Когда металл остыл, Лис разбил форму. А потом с помощью бронзового долота отделил от золотого клыка отливки соседних с ним зубов. Затем он отполировал клык: потряс его в кожаном мешочке, наполненном чистым песком. Приделав пару тонких проволочек к основанию клыка, он понес его к Джероджу.
На этот раз монстр открыл пасть довольно охотно. Джерин вставил золотой зуб в дырку, откуда боги чудовищ вырвали подлинный клык. С помощью проволочек он прикрепил искусственный клык к настоящим зубам по обеим сторонам от него.
— Что ты об этом думаешь? — спросил он у Джероджа.
Чудовище поводило во рту языком, приспосабливаясь к перемене.
— Ощущение хорошее, — сказал он, широко улыбаясь. — А как он выглядит?
— Так же, как остальные зубы, только золотой, — ответил Джерин.
Это не расходилось с истиной, но Джеродж хотел услышать другое. Он подозвал Тарму, шедшую по двору, и предъявил ей работу Лиса.
— Как я выгляжу?
«Как чудище с золотым зубом», — подумал Джерин, но придержал язык: ему хотелось знать, что скажет Тарма.
— По-моему, ты стал очень важным, — ответила та после непродолжительного осмотра.
Джеродж возгордился собой и принял самодовольный вид. А Джерин так и не понял, обрадовал ли его этот ответ, как и реакция Джероджа на него.
Колеса боевых колесниц громыхали по вымощенному камнем элабонскому тракту. Вместе с колесницами Джерин вел за собой значительный отряд верховых. Армия, которую он сейчас возглавлял, была меньше той, что шла за ним на запад через Вениен против гради, но все-таки довольно крупной, чтобы казаться грозной. Как и в той армии, что шла на запад, в ней были и элабонцы, и трокмуа — по просьбе Джерина Адиатанус выслал отряд лесных разбойников ему в помощь.
Вэн оглянулся назад, посмеиваясь.
— Если даже при виде этого они не наделают в штаны, тогда я не знаю.
— Это точно, — ответил Джерин. — Все, что стоит того, чтобы быть сделанным, надлежит делать как следует, или даже лучше, если ты понимаешь, о чем я.
— Йо, еще как, — сказал чужеземец.
С учетом тех излишеств, которые он себе позволял всякий раз, когда оказывался вне поля зрения Фанд, Джерин вынужден был прийти к выводу, что его и впрямь понимают.
Дарен указал вперед.
— Вон пограничный пост между поместьями Бевандера и Рикольфа.
— Нет, неверно, — возразил его отец. — Это пограничный пост между поместьем Бевандера и твоими владениями. И если у кого-нибудь есть какие-то сомнения в этом, я думаю, нам удастся заставить его изменить свое мнение. — И он через плечо махнул рукой назад, показывая, что имеет в виду.
Стражники Рикольфа удивленно вытаращили глаза, завидев надвигавшееся на них войско. Джерин хотел велеть Дарену остановиться и переговорить с ними, но прикусил язык. Ведь это Дарен теперь здесь хозяин. Юноша все-таки остановился. Дрогнувшим голосом один из стражей спросил:
— Кто… хм… приближается к бывшему поместью Рыжего Рикольфа? — В его голосе слышалась нерешительность, как будто он прикидывал про себя: то ли задорого продать свою жизнь, то ли бежать в близлежащий лесок.
Его напарник добавил:
— Не только кто, но и зачем?
Он все косился на трокмуа, видимо решив, что те задумали поселиться где-нибудь по соседству.
— Я — Дарен, сын Джерина, внук Рыжего Рикольфа и наследник этого поместья по линии моей матери, дочери Рикольфа, Элис, — ответил Дарен. — Выполнив свои обязательства перед отцом, я пришел занять свое законное место в качестве барона. Начиная с этого дня я остаюсь в этом поместье.
— Вы взяли с собой… хм… друзей, не так ли, господин? — спросил первый страж. Он тоже посматривал на трокмуа.
— Да, я оказываю ему поддержку, как вы могли бы догадаться, — вступил в разговор Джерин.
Оба стражника кивнули.
— О да, лорд принц, — хором произнесли они.
Джерин, Вэн и Дарен с улыбкой переглянулись. Первенство в плане распространения новостей всегда приятно. Дарен сказал:
— Позвольте мне представить вас моему отцу, Джерину Лису, королю Севера, нареченному так трокмэ Адиатанусом, после того как мы все вместе разгромили гради.
В какой-то мере, подумалось Джерину, жаль, что стражники уже ошарашены. Их глаза не могли еще сильнее выпучиться (а рты — раскрыться). Первый, тот, что слегка запинался, сказал: