— Это разумно, отец, — заявил Дагреф после обычной раздумчивой паузы.
— Как мило с его стороны признать это, а, Лис? — хихикнул Вэн.
Дагреф начал было говорить что-то еще, но Джерин прервал его, как, собственно, и чужеземца.
— Продолжите после того, как битва будет закончена, — отрезал он, — А пока давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы поскорее ее завершить. — Он возвысил голос до крика: — Имперские воины! Сдавайтесь, и я обещаю вам жизнь!
От оказавшихся в мешке колесниц долетело:
— А кто ты такой и почему мы должны верить твоему обещанию?
— Я — Джерин Лис, король Севера, — ответил Лис.
Время от времени скромность его доспехов не только не доставляла ему преимуществ, но и чинила некоторые неудобства. Если бы он был разодет как король, никто из этих парней не стал бы выяснять, каков его статус. Однако в этом случае они, возможно, приложили бы все усилия, чтобы его уничтожить.
— А что ты с нами сделаешь, если мы сложим оружие? — спросил тот же голос.
Этот вопрос был хорош и уместен. Но, к сожалению, требовал незамедлительного ответа.
— Если вы сдадитесь сейчас, — сказал Джерин, — я заберу у вас оружие и отправлю на север, на поселение в крестьянские деревушки. По одному или по двое в каждую, чтобы вы не могли сговориться и опять выступить против меня. Это лучшее, что я могу сделать. Вы согласны? В противном случае вы либо погибнете прямо здесь, либо превратитесь в рабов, если сдадитесь позже и мы решим сохранить вам жизнь. Что скажете?
Воин, задававший вопросы, бросил свой лук на землю и снял шлем.
— Мне такие условия подходят, — заявил он решительно.
Его товарищи тоже принялись разоружаться. Едва Джерин понял, что они и вправду сдаются, он тут же выделил небольшое число своих воинов, чтобы те присматривали за пленными, а остальных повел за собой дальше на юг, преследуя основную часть имперской армии.
Вскоре он нагнал Араджиса Лучника.
— Ха! — воскликнул Араджис. — А я-то все кумекаю, что с тобой стряслось, Лис. Ты исчез на какое-то время, и передо мной даже забрезжила перспектива сделаться единственным королем северных территорий, но теперь вижу, что о том рано думать.
Очевидно, он не очень расстроился бы, если бы Лис погиб, но и то, что тот уцелел, тоже не очень его опечалило. Лис ничего не имел против такого его отношения к своей персоне.
— Это ведь не та колесница, на которой ты выехал утром?
— Не та, — согласился Джерин. — Они, как ни странно, пытались убить нас и чуть было в этом не преуспели.
То, что он не носил королевских регалий, вероятно, спасло его шкуру.
— Ха! — вновь воскликнул Араджис. На этот раз его возглас был скорей ироничным. — Но ведь не преуспели же. Что у них действительно замечательно получается, так это уходить с поля боя, — Он выбросил руку вперед. — Посмотри, как слаженно они отступают. Если бы они столь же слаженно и сражались, то могли бы и победить.
Джерин надул щеки, изобразив, будто разворачивает невидимый свиток.
— Триумфальное отступление Элабонской империи, объясняющее, как вышеназванную империю завоевали ее собственные войска! — провозгласил он, как глашатай.
— Ха! — в третий раз крикнул Араджис. — Совсем неплохо. Но если бы эти ублюдки после сегодняшнего поражения раскололись на мелкие части, мы без труда прогнали бы их на ту сторону гор и тем самым раз и навсегда избавились бы от них.
— Если бы только они не решили призвать подкрепление, — сказал Дагреф.
Араджис пристально посмотрел на юнца и покачал головой:
— У него столь же скверный взгляд на мир, как и у тебя, Лис.
— Хуже, — ответил Джерин.
Он взглянул на сына. Дагреф был горд собой. Да, это самое точное определение… горд до невероятности.
Вэн указал вперед, на имперскую армию:
— Они действительно уходят от нас, и гореть мне в пяти ваших элабонских чистилищах, если я знаю, как мы можем им помешать.
— Лучшее, что мы можем сделать, это отказаться от погони, раз уж не получается их разгромить, — сказал Джерин. — Если мы растянемся шире, преследуя их, они вполне могут перейти в контратаку и легко победят… почти походя.
— Очень не хочется признавать это, но боюсь, что ты прав, — сказал Араджис. — Мы соберемся с силами и ударим еще раз, но… через несколько дней. Рано или поздно они должны будут понять, что не смогут нас одолеть.
Он многозначительно глянул на Дагрефа. Тот со столь же многозначительной миной проигнорировал его взгляд. Это заставило Араджиса рассмеяться, причем вполне искренне. Обращаясь к Джерину, Лучник сказал:
— Этот паренек многих поставит на место, не так ли?
— Надеюсь, — отвечал Лис. — Естественно, ведь он много тренировался, ставя на место меня.
Дагреф снова напыжился.
Араджис принялся выкрикивать приказания, останавливая войско. Добившись, чтобы его услышали, он опять обратился к Джерину:
— А куда делся твой Фердулф? Что-то я его во время боя не видел.
— Я тоже, — сказал Джерин. — Полагаю, он занимался чем-то своим. Он свой собственный Фердулф, а не мой. Если ты забудешь об этом, он заставит тебя поплатиться.
Араджис фыркнул:
— Я запомню совет. С людьми понятней: им просто приказываешь, а если что-то не выполняется, заставляешь. Но как можно наказать непослушного полубога?
— Я отшлепал его пару раз, — ответил Джерин.
Теперь, по прошествии какого-то времени, он говорил о паре проведенных им экзекуций с непринужденным спокойствием, какого вовсе не ощущал в момент их совершения.
Ему удалось произвести на Араджиса впечатление.
— Я всегда знал, что ты храбр, — сказал Лучник. — Но никогда не думал, что ты глуповат. — Он оглядел Джерина с головы до ног. — Возможно, я ошибался.
— Возможно, — согласился Лис. — Я ведь объединился с тобой, не так ли?
Араджис задумался над его словами, а затем расхохотался. Джерин последовал его примеру. Почему бы и нет? Они только что одержали очередную победу.
Но Лису, вернувшемуся на поле брани, было уже не до смеха.
Некоторых из лежавших там мертвецов он знал большую часть своей жизни. Других, не таких пожилых, — всю их жизнь. Но и те и другие были так же непоправимо мертвы, будто он потерпел поражение. Единственное утешение ему виделось в том, что мертвы были отнюдь не все его люди. Его это вроде бы даже грело. А вот убитых — вряд ли.
Победа также ничуть не облегчила мучения раненых. Они, как всегда, или кричали, или рычали, или выли, или шипели, или молчали, кто сидя, кто лежа, кусая губы до алых струек в уголках ртов. Если бы имперская армия победила, то в их положении оказалось бы много больше тех, кого Лис знал и любил, но это ничего не меняло. Более того, раненые, сражавшиеся за империю Элабон, выглядели и мучились точно так же, как и те, что следовали за Джерином и Араджисом.