Однако до того, как Егер пересек Румынию и очутился в России, он и представить себе не мог, насколько необъятна эта страна. Ее равнины, казалось, простирались без конца, и дивизия, корпус, армия вытягивались в тонкую нить, чтобы просто удерживать фронт, не говоря уже о продвижении вперед. А из бескрайних далей появлялись нескончаемые потоки людей и танков. И все они сражались, яростно сражались, хотя и без особого мастерства. Егер слишком хорошо знал: вермахт не был неисчерпаемым источником. Даже если каждый немецкий солдат убьет дюжину красноармейцев, если каждый немецкий танк уничтожит десяток «Т-34» или «KB», у русских появятся новые батальоны солдат и новые колонны танков.
Рикке закурил сигарету. Огонек спички ненадолго высветил морщины на его изможденном лице, в которые въелась грязь. Этих морщин месяц назад не было. И все-таки даже сейчас он чем-то был похож на мальчишку. Егер завидовал ему: при той скорости, с которой седина пробивалась в волосах майора, он скоро станет выглядеть, как древний старец.
Капитан передал ему пачку. Егер взял сигарету и наклонился, чтобы прикурить от огонька Рикке.
— Благодарю, — сказал Егер, прикрывая тлеющий конец сигареты рукой: незачем служить мишенью для снайпера. Рикке тоже прикрывал свою сигарету.
После того как они докурили и раздавили окурки каблуками, Рикке вдруг спросил:
— А когда появятся танки нового образца, герр майор? Что пишет ваш брат?
Брат Егера Иоганн работал инженером у Хеншеля. Письма брата подвергались особо тщательной цензуре на случай, если попадут во вражеские руки, совершая длинный путь между Германией и степями к югу от Харькова. Однако у братьев были разработаны свои приемы шифровки, заключающиеся в необычной расстановке слов.
— Очень может быть, вскоре появится что-то поновее нашего старого доброго «Т-З», — после паузы ответил Егер. — Хотя, как мне показалось, размеры пушки вас не очень-то беспокоят.
— О, я смогу действовать и тем, что мы имеем! — живо проговорил капитан.
«Еще бы-! Когда выбора все равно нет…» — подумал Егер.
— И все же, — добавил Рикке, — как вы говорили, было бы замечательно иметь то, что одновременно и больше, и лучше.
— Согласен.
Егер плеснул в котелок немного воды из фляги и сорвал пучок свежей весенней травы, чтобы хоть как-то вычистить посуду. Затем зевнул.
— Попробую уснуть до рассвета. Если что-то случится, сразу разбудите.
Он не менее сотни раз отдавал Рикке подобное распоряжение. И как всегда капитан кивнул.
* * *
Гул четырех «мерлинов» вызвал у лейтенанта авиации Джорджа Бэгнолла ощущение, что каждая пломба у него во рту раскачивается и вываливается из своего зуба.
«Ланкастер» подпрыгнул в воздухе, когда поблизости разорвался снаряд, выпущенный из восьмидесятивосьмимиллиметровой зенитной пушки. Взрыв наполнил ночную темноту клубами дыма, которые почему-то напомнили бортинженеру яблоки в тесте.
Снизу ударили прожектора, стремясь нанизать бомбардировщик на свои лучи, словно букашку на булавку натуралиста. Брюхо «Ланкастера» имело матово-черную окраску, но это не спасло бы самолет, если бы одному из лезвий прожекторных лучей удалось зацепить его. К счастью, Бэгнолл был слишком занят, чтобы пугаться: лейтенант следил за температурой моторов, числом оборотов, расходом топлива, давлением масла и прочими сложными системами, которые обязаны были исправно работать, чтобы «Ланкастер» продолжил полет.
Любой человек засмотрелся бы на эти бесчисленные стрелки и циферблаты. Ничто не могло сравниться с этим зрелищем; ничто, кроме картины, разворачивающейся за толстыми стеклами иллюминаторов. Пока Бэгнолл вел свои наблюдения, внизу, в Кёльне, появились новые сполохи пламени. Некоторые из них были бело-голубым сиянием зажигательных бомб, другие раздувались красными шарами пожаров.
Примерно в полумиле от самолета Бэгнолла и чуть пониже Другой бомбардировщик накренился и камнем рухнул вниз с охваченным пламенем крылом.
Рядом послышалось ворчание Кена Эмбри.
.— Мы послали на Кёльн не менее тысячи бомбардировщиков, — сказал летчик. — Посмотрим, сколько этих чертовых машин вернется обратно.
В наушниках шлемофонов его голос приобретал металлическое звучание.
— Похоже, что джерри [6] не очень-то обрадованы нашим вечерним визитом, не правда ли? — отозвался Бэгнолл, не желающий уступать приятелю в мрачном цинизме.
— Под нами — железнодорожная станция! — словно индеец в прериях, заорал находящийся под ними бомбометатель Дуглас Бел. — Зависайте прямо над ней, еще чуть-чуть… Готово!
«Ланкастер» снова вздрогнул, на этот раз по-иному, когда смертоносный груз понесся вниз, к городу, раскинувшемуся на берегах Рейна.
— Это за Ковентри [7] ,— тихо произнес Эмбри.
Полтора года назад, при налете немецкой авиации на этот английский город, у него погибла сестра.
— За Ковентри и за все остальное, — добавил Бэгнолл. — Но тогда немцы не посылали к нам столько самолетов. У них и сейчас нет бомбардировщика, способного сравниться с «ланком».
Эффектным жестом затянутой в перчатку руки он указал на приборную панель.
— Они убивают наших мирных жителей, а мы — их, — проворчал пилот. — В Африке и в России каждый день гибнут тысячи солдат. Японцы продолжают теснить янки в Тихом океане, а в Атлантике джерри потопили кучу кораблей. Похоже, что мы проигрываем эту проклятую войну.
— Я бы не стал спешить с выводами, — возразил Бэгнолл. — Скорее, это похоже на состояние равновесия, а? Рано или поздно либо одна сторона, либо другая в бешенстве сотворят какую-нибудь большую глупость и эта самая глупость решит исход войны.
— Боже милостивый, в таком случае нам крышка! — воскликнул Эмбри. — Ты способен представить себе что-нибудь более нелепое, чем англичанин в состоянии бешенства?
Бэгнолл поскреб щеку у нижнего края защитных очков — эти несколько квадратных дюймов были единственным участком тела, не покрытым одеждой. Он попытался придумать какой-нибудь достойный ответ, но времени на размышление не оставалось: в ушах зазвенели крики хвостового стрелка и стрелка наверху, почти оглушив его:
— Вражеский истребитель справа по борту, внизу!
— Джерри! Чтоб его!..
Пулеметы принялись строчить, хотя пули триста третьего калибра вряд ли могли помочь в этой ситуации.