— Легко сказать, — вздохнула Пижма. — Честно говоря, третье стихотворение Фермальды окончательно поставило меня в тупик. Я надеялась, что, может быть, ночью мне приснится какое-нибудь решение, но увы. А как у вас?
Пинким и Краклин уже были во дворе и сидели вместе с ежихой Тизель на ступеньках лестницы, ведущей к башне.
— Доброе утро, Ролло, доброе утро, Пижма, — поздоровалась Тизель. — Погожий сегодня денек. А я вот решила воздухом подышать, чайку попить. Жду, когда проветрится кухня после приготовления завтрака.
Ролло и Пижма рассеянно поздоровались с Тизель и малышками. Ежиха рассеянно кивнула еще раз и встала, что-то бормоча себе под нос.
Пижма протянула Пинким бумажку со стихами:
— Вот, держи. У меня уже голова кружится. И чем больше я его читаю, тем меньше понимаю.
Третья слеза моя — у мертвеца,
Что был противником мне до конца.
Мой лучший враг и друг, он стих.
Видите, я уже наизусть его выучила. Тизель, вы ведь хорошо знали старую Фермальду? Как вы думаете, какие у нее могли быть друзья?
Ежиха пригладила иголки и переспросила:
— Друзья, говоришь? Я что-то не припомню, чтобы Фермальда хоть однажды назвала кого-нибудь своим другом, если не считать этого несчастного пирата Седоглупа да еще старого Криворота. Впрочем, чаще о нем она говорила как о злейшем враге. Да, Фермальда была странной белкой, ничего не скажешь.
Ролло оторвался от созерцания обрывка бумаги и буркнул:
— Криворот? Во имя всех осенних яблок, кто такой Криворот?
Тизель несколько раз подула на чай, чтобы остудить его, и, не торопясь, ответила:
— Фермальда частенько рассказывала мне о Кривороте, хотя, честно говоря, я не понимаю, как можно уделять столько времени тому, что ты никак не можешь поймать.
Глаза Ролло нетерпеливо заморгали из-под очков.
— Я попрошу вас, уважаемая, перестаньте говорить загадками. Их у нас и без вас хватает. Выкладывайте начистоту все, что вы знаете про этого… ну, как его… Кривоглаза или Кривоноса!
Тизель с такой силой подула на чай, что из чашки даже брызги полетели.
— А вы не грубите мне, уважаемый господин летописец, а то я вообще ничего не скажу. Знаете, как говорят: ничто не стоит нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость.
Пижма улыбнулась и постаралась успокоить рассерженную ежиху:
— Не сердитесь. Я уверена, что господин Ролло вовсе не собирался грубить вам. Пожалуйста, госпожа Стамп, расскажите нам о Кривороте. Нам очень важно все, что вы о нем знаете.
Тизель ласково улыбнулась молодой ежихе и сказала:
— Ну хорошо. Несмотря на то что этот старый грубиян нахамил мне, я тебе расскажу, а он, если хочет, пусть подслушивает. Каждый раз, когда в аббатстве собирались устроить какой-нибудь торжественный пир или отметить какой-нибудь праздник, накануне Фермальда вытаскивала откуда-то удочку и с утра до ночи удила рыбу в нашем пруду. И сколько я себя помню, она все пыталась подать хариуса к столу настоятеля. Хариус этот жил в пруду с незапамятных времен. «Тизель, — говорила она, — эта рыба — мой лучший друг и мой злейший враг. Сколько времени я провела, пытаясь поймать его, но он мне так и не попался. Ах, старый хитрец, все время убегает от меня!» Точно-точно, именно так она и говорила.
Вдруг Краклин вскочила со ступеньки и взволнованно защебетала. Для начала она прочитала несколько строчек из последнего стихотворения Фермальды:
Лежу в стенах аббатства я,
Во мне таится жизнь твоя,
Хотя ни птица и ни зверь
Не выживут во мне, поверь.
— Ответ на загадку — вода! — воскликнула белочка, поясняя остальным ход своей мысли. — Посмотрите, без нее любой зверь рано или поздно умрет. Но звери и птицы в ней жить не могут. Вода, что находится в стенах аббатства, я просто уверена, это не что иное, как наш пруд.
Тизель с удивлением проводила взглядом побежавших к пруду белочку, мышку и молодую ежиху, но еще большее удивление у нее вызвал старый летописец, изо всех сил поспешивший за ними.
Отхлебнув остывшего чаю, Тизель пожала плечами и сказала:
— Ну и времена настали! Старики бегают, как дети малые! До чего мы так дойдем?
Неутомимые искатели жемчужин подошли к живописному внутреннему пруду аббатства. Поглядев с минуту молча на неподвижную гладь пруда, Пижма задала вопрос, который мучил ее с той секунды, как она впервые услышала о хариусе:
— Откуда мы знаем, что старого Криворота нет в живых? Ведь Фермальде так и не удалось поймать эту рыбу.
Может быть, Криворот просто уже слишком стар и не поднимается к поверхности? Может быть, он до сих пор преспокойно живет себе там, на глубине?
Эта мысль ничуть не улучшила настроения ее спутников. Никому из них не хотелось обшаривать глубокий сумрачный пруд, где здоровенная рыбина вполне может до сих пор зорко охранять свою территорию от любых посягательств. Решение пришло в голову Пижме совершенно неожиданно. Она посмотрела на стену, увидела свою старую знакомую выдру и позвала ее:
— Эй, Гленнер, у тебя не найдется минутки, чтобы помочь нам?
Самая молодая выдра из отряда Командора, Гленнер, несла службу на стене, охраняя аббатство от внезапного налета чаек, и невероятно скучала. С радостью она скатилась вниз по лестнице и подбежала к пруду.
— Привет, ребята! Чем могу быть вам полезна? Пижма бросила в воду камушек и внимательно посмотрела на расходившиеся по поверхности пруда круги.
— Гленнер, — спросила она, — как ты думаешь, может там жить большой старый хариус?
Выдра в задумчивости постучала хвостом по берегу.
— Даже не знаю, — сказала она. — Вполне возможно. Командор всегда нам говорит, чтобы мы держались подальше от старых больших рыб, потому что в плохом настроении, а у них всегда плохое настроение, они могут быть очень опасны.
Ролло задумчиво почесал в затылке и вздохнул:
— Вот, значит, как. Да, после этого мне почему-то кажется, что тебе не захочется обыскивать пруд, чтобы выяснить, живет там сейчас этот Кривоглаз или… как же его там по-научному-то… хариус… ну, в общем, ты слышала.
Простодушный и искренний ответ Гленнер последовал мгновенно:
— Отчего же? Только это будет стоить вам хорошей миски вашего креветочного супа. Учтите, я вовсе не собираюсь рисковать своим молодым красивым хвостом за просто так.
Пижма протянула ей лапу:
— Идет! Большая миска супа за большую розовую жемчужину.
Выдра наклонила голову набок и уточнила:
— Какую еще жемчужину? Про жемчужину мне ничего не говорили!