Как взрослые, так и дети встретили героя Мэлбан дружным гулом откровенного неодобрения. Потом настала очередь Крикулуса, который запищал надтреснутым голоском:
Я мышка-бабуся, скачу, как блоха,
Я тоже бываю в бою неплоха.
Меня не пугает пират никакой -
Отряд малышей у меня под рукой!
И уши деру я своим малышам,
Ты тоже схлопочешь сейчас по ушам!
Ее выход был встречен громом восторгов и аплодисментов.
— Шлепни скорей ты эту поганую крысу, бабушка, — кричала детвора.
Скосив на них глаза и помахав бутафорским мечом, Мэлбан продолжала:
Ну ты напугала! Сейчас я умру
От ужаса! Доктор мне нужен!
Бабусь не боюсь! Я их просто жру
На завтрак, в обед и на ужин!
Хвосты на кусочки помельче рублю,
С ушами тушу и покушать люблю!
Куда же ты, старая, лезешь, бабуся?
Тобою, бабуся, я не подавлюся!
Зрительские сопереживания с каждой минутой становились все напряженнее, и возмущение достигло крайней степени. Подмигнув диббанам, чтобы привлечь к себе их внимание, Крикулус произнес свои заключительные слова:
А ну-ка, бабусю попробуй, дурак!
Узнаешь — бабусю не съесть просто так!
Я выбью все зубы тебе, наглецу!
Ходить без зубов тебе будет к лицу!
А впрочем, не стану я лапы марать -
Я свистну свою разудалую рать.
А ну-ка, на помощь, мои малыши!
Задайте-ка перцу ему от души!
Следующую часть программы диббаны полюбили больше всего. Они бросились прогонять крысу-пирата, от души колотя ее по накладному заду палками. Мэлбан, издавая громкие вопли, поспешила прочь.
Сняв с себя капор, Крикулус под дружные аплодисменты публики сделал почтительный реверанс, Командор со своими двумя помощниками-выдрами насилу отодрали от Мэлбан особо воинственных диббанов, и мышь под громкие овации зрителей также отвесила им благодарственный поклон.
Аббат, смеявшийся до слез, поздравил обоих выступавших с очередным успехом.
—Спасибо, друзья, — сказал он. — Сколько ни смотрю вашу сценку, не устаю ею восхищаться. С каждым разом она мне кажется еще смешнее и смешнее. Здорово!
—Сдается, эта мелюзга от души меня поколотила, — потирая спину, широко улыбнулась ему Мэлбан. — В следующий раз надо будет привязать побольше подушек. Что-то я сегодня слегка устала. А как ты, Крикулус?
—Я тоже уже не тот, что в молодости, — вытирая морду капором, поддержал ее сторож-землеройка. — Пора нам с тобой на боковую. Пойдем-ка ко мне в сторожку. Ты ляжешь в кресле, а я — на кровати. Спокойной ночи, отец настоятель. Спокойной ночи всем. Счастливо вам попраздновать.
Вскоре после того Мэлбан и Крикулус, облачившись в плащи и прихватив с собой каждый по фонарю, вышли за ворота аббатства и отправились по тропинке в направлении Леса Цветущих Мхов. Едва они оказались под сенью деревьев, как их сразу насторожила царившая там тишина. Ни одно дуновение не нарушало покоя леса. Смолкли даже все ночные птицы.
Понизив голос до шепота, Крикулус не замедлил обратить на это обстоятельство внимание своей спутницы:
—Ты не находишь это странным? Ни шороха, ни звука.
—Тем лучше для нас, — стараясь успокоить своего друга, заверила его Мэлбан. — Гораздо хуже было бы услышать воронье карканье. А раз в лесу тихо и спокойно, значит, нам с тобой повезло.
Крикулус, молча кивнув, стал пробираться дальше в заросли. Однако лес казался далеко не таким уж тихим и спокойным. По земле стелился молочный туман, до ходивший зверям почти по пояс. Все вокруг навевало на землеройку мрачные и зловещие мысли.
— Что это? — услышав какой-то треск, встрепенулся Крикулус.
— Ничего страшного, — ласково успокоила его спутница. — Я всего лишь наступила на сухую ветку.
Следуя по той же дороге, по которой они шли вместе с отрядом рэдволльцев-кладоискателей, звери все дальше углублялись в лес. Теперь беспокойство и тревога все больше овладевали Мэлбан. Крикулус был прав — в лесу было чересчур тихо. Ни звука, ни хотя бы шуршания верхушек деревьев.
Чтобы избавиться от дурного предчувствия, Мэлбан обратилась к Крикулусу с вопросом:
—Ты уверен, что мы не сбились с пути?
—Совершенно уверен. — Обернувшись, тот посветил на нее фонарем и обнаружил, что она так же перепугана, как и он сам. — Гляди. Вот здесь мы делали привал, когда на нас напали вороны.
Теперь Мэлбан была рада услышать даже воронье карканье — лишь бы нарушить эту гнетущую тишину. Оба с каждой минутой все больше ощущали страх и собственную беспомощность. Добравшись до небольшой лужайки, Крикулус прислонился спиной к дереву.
—Давай слегка передохнем, — предложил он Мэлбан. — Не то меня стали плохо держать задние лапы.
Мэлбан, не желавшая оставаться в тумане, стала рядом с Крикулусом.
—Как думаешь, где этот Барсучий Дом? Он должен быть где-то здесь.
—Понятия не имею. Он может быть где угодно этой округе. Эх, если бы какую-нибудь зацепку вспомнили диббаны.
Лунный свет серебристым кружевом сквозил через кроны деревьев. Звери стояли молча, каждый из них мечтал о том, чтобы вновь оказаться в аббатстве. В лесу было не холодно, но промокшие от ночной сырости плащи прилипли к телу, поэтому они решили их снять. В этот миг в траве раздался какой-то странный звук.
—Что это? — повернув голову в сторону раздавшегося шума, спросил Крикулус.
Не то чтобы это был звук, а легкий шелест. Старику землеройке показалось, что зашевелился папоротник. Потом в противоположной стороне их внимание привлек другой звук. Держа дрожащими лапами высоко над собой фонарь, Мэлбан уставилась во все глаза в темноту.
—Там как будто что-то шевелится. И движется к нам, — срывающимся от страха голосом проговорила она.
Потом они почуяли какой-то запах, затхлый и горько-сладкий. Казалось, что шорох надвигался на них со всех сторон и с каждым мигом становился все ближе и ближе.
—Звук… запах… за нами кто-то охотится, — запаниковал Крикулус.
Мэлбан почувствовала, как шерсть у нее встала дыбом. Звуки и сильный запах окончательно лишили их рассудка, и Мэлбан, оцепенев от ужаса, попыталась закричать, однако вырвавшийся у нее из уст звук был скорее похож на писк:
—Их тут многооооооо!
Обронив от страха фонари и плащи, звери бросились во мрак леса, прочь от того, кто собирался сделать их я добычей. Они неслись сквозь папоротник и крапиву, спотыкаясь об выступающие из земли корни деревьев, невзирая на туман и на то, что ветки рвали их одежду. Они пересекли какой-то ручей, потом болото, точно угорелые, поэтому не успели даже слишком промокнуть.
Миновав полянку, они наконец оказались в сосновом бору— Крикулус схватил свою спутницу за кушак платья. До смерти перепуганная, та обернулась, чтобы посмотреть, кто в нее вцепился, и в этот миг налетела на толстую ель. В щеку ей вонзилась какая-то щепка, и от сильной боли мышь-архивариус упала без чувств. Вместе с ней свалился и Крикулус. Они так громко и часто дышали, что заглушали все прочие звуки. Землеройка начал шарить лапами по ковру еловых иголок, стараясь изгнать из ноздрей омерзительный запах, и случайно наткнулся на Мэлбан. Его лапа коснулась как раз ее щеки, из которой торчала щепка и сочилась кровь.