— Определенно не последняя. Обещайте мне вот что, Ада Андреевна: когда я в следующий раз вам позвоню — вы примчитесь ко мне не мешкая в назначенное место и точно в срок.
— Приходится обещать! А сейчас я могу идти?
— Идите. И до скорого свиданья, надеюсь.
Ада в ответ на это только фыркнула, сорвалась с места и помчалась к выходу из парка, прижимая к груди пакет с остывшими булочками. А графиня отправилась в сторону Китайской башни.
Китайская башня в Английском парке — это одна из достопримечательностей Мюнхена: деревянное пятиярусное сооружение, силуэтом и впрямь напоминающее китайскую пагоду. Правда подлинная башня, построенная архитектором Фраем, сгорела в войну, а нынешняя была восстановлена по старым фотографиям, но, как и в прежние времена, на первом ярусе башни играет духовой оркестр, а вокруг расположен «биргартен» — пивная в саду. С ранней весны, как только начнет пригревать солнышко, сюда устремляются горожане и туристы. По воскресеньям мюнхенцы приезжают к башне целыми семьями: еду они привозят с собой в корзинках для пикника, не забывая порой прихватить и домашнюю клетчатую скатерть для уюта, а пиво покупают уже на месте — таков здешний порядок. Но Апраксина не стала задерживаться возле башни и тем более не стала пить пиво в одиночестве, хотя в Мюнхене в этом не было ничего особенного: старой даме захотелось выпить пивка — да на здоровье! Нет, путь ее лежал к любимому местечку — к Моноптеросу, беседке-ротонде в классическом стиле, построенной знаменитым мюнхенским архитектором Кленце. Это был один из ее «русских уголков» в Мюнхене. Она не стала подниматься в беседку, а села неподалеку, чтобы видеть ее сбоку — стройную, белую, ностальгическую, стоящую на зеленом холмике. Тетушка Мария Владимировна рассказывала, что точно такая беседка была у них на даче в Крыму. Прямо перед нею простирался обширный луг, на котором уже загорала молодежь: дети перекидывались «летающими тарелками», носились наперегонки собаки, а над деревьями на другой стороне луга виднелись в тумане силуэты старого города — высокие и странные минареты Мариенкирхе, увенчанные византийскими луковицами, Старый Петер, собор святого Михаила, шпили и купола, купола и шпили… Она безмятежно наблюдала за резвящейся собакой, за бегущим по лугу ребенком, за парочкой на траве, а мысли ее плавали, как сонные рыбы в пруду… И ей казалось, что вот-вот одна из них всплывет с алмазом истины во рту. Но мысли почему-то не спешили, и, просидев два часа перед Моноптеросом, но так ничего и не высидев, Апраксина отправилась к себе домой, в Рамерздорф, и там провела остаток дня за работой в саду.
Ночью же она вдруг проснулась и громко воскликнула: «Боже мой, как все просто!» Она встала и прямо посреди ночи пошла в свой кабинет и там работала до утра. А утром, после «реанимации», она вышла в сад и работала, будто ничего не произошло.
Так прошло два дня. Апраксина трудилась в саду и томилась в ожидании новостей от Миллера. И наконец инспектор позвонил и сообщил, что Анна Юрикова двадцать минут тому назад появилась в зале прибытия мюнхенского аэропорта. «Встречавший» ее Петер Зингер доложил, что она пыталась звонить кому-то по телефону, но не дозвонилась и поехала на электричке в город. Он следовал за нею до самого ее дома на улице Капуцинов. Сейчас он находится неподалеку и наблюдает за домом.
— Отлично! — сказала Апраксина. — Пусть он там и остается. И пошлите кого-нибудь ему для компании, парочку молодых ребят покрепче и обязательно в полицейской форме. Если она попытается выйти из дома, пусть они настоятельно попросят ее вернуться обратно в квартиру. Хорошо бы еще поставить возле дома Юриковой полицейскую машину, причем поставить так, чтобы ее было видно прямо от ворот кладбища. Квартира Каменева под наблюдением? Отлично, пусть ребята там еще побудут: я скоро появлюсь в Олимпийской деревне, встречусь с Каменевым, а потом отпущу их. А вы, инспектор, приезжайте ровно в восемь на улицу Капуцинов: вам предстоит самый торжественный акт нашего расследования — арест преступника.
— Так это все-таки Анна Юрикова? Она призналась?
— К вашему прибытию на улицу Капуцинов у меня будет нечто гораздо более важное, чем признание убийцы, — неопровержимые доказательства! До встречи, дорогой инспектор!
Затем она позвонила Аде фон Кёнигзедлер.
— Ада? Вас опять беспокоит несносная Апраксина.
— Слышу, слышу…
— Вы еще не забыли наш уговор? Вам не пришлось ждать слишком долго — ваша последняя услуга понадобится мне сегодня: вы должны под любым предлогом напроситься сегодня к Анне Юриковой, скажем, часиков этак в шесть, и занимать ее разговорами до моего приезда. Думаю, вам придется продержаться часов до семи.
— Я совершенно не представляю, о чем я могу с ней так долго разговаривать!
— А вы там будете не одна. Сегодня у Анны соберется много гостей, и все неожиданные и незваные, — успокоила ее Апраксина.
Затем она позвонила Ташеньке Сорокиной и сделала довольно рискованный ход: попросила Ташеньку сегодня же оценить у Анны Юриковой «ту замечательную миниатюру с портретом Анны Ярославны: на нее есть покупатель, готовый время от времени представлять миниатюру на выставки». Ладно, решила она, услышав буйную радость в голосе Ташеньки, она сама ее купит — миниатюра действительно хороша, останется ей на память об этом русском деле. Затем графиня собрала со стола и сложила в свою объемистую сумку все вещественные доказательства по делу о смерти Натальи Каменевой, прошла в угол, где висели иконы с теплившейся под ними лампадой, и долго молилась Потом перекрестилась и закончила:
— Упокой, Господи, душу новопреставленной рабы твоей Наталии, благослови меня и помоги этим несчастным!
У подъезда дома Каменева на Штрасбергерштрассе в Олимпийской деревне Апраксина остановилась: проход ей загораживали двое рабочих в синих комбинезонах, что-то делавших со снятой с петель входной дверью.
— Можно пройти? — спросила она. Один из рабочих поднял голову и улыбнулся ей. — А, это вы, Руппи! Как дела?
Руппи Ленниц был одним из молодых помощников инспектора Миллера, которому Апраксина весьма симпатизировала. Его настоящее имя было Рупрехт фон Ленниц, но с тех пор, как вопреки воле своего угасающего аристократического семейства он после окончания престижной закрытой школы не пошел в университет, а поступил в школу полицейских, он категорически отказался от приставки «фон». Апраксина считала, что это лишь до тех пор, пока он не станет настоящим детективом — а он как раз и собирался им стать.
— Все в порядке, — ответил полицейский барон. — Объект у себя дома.
— Никуда не выходил сегодня?
— Выходил в магазин. Мы проследили за ним.
— Это был магазин «Альди»?
— Да, — удивленно произнес Руппи. — Он купил там продукты и вино. Мы тоже зашли и взяли себе упаковочку пива, — он кивнул на стоявшую прямо на двери картонную упаковку, в которой оставалось уже только две бутылки из шести.
— А объект взял «Асти спуманте»… — задумчиво произнесла Апраксина. Молодые детективы переглянулись. — Ну, хорошо, продолжайте наблюдение. Я поднимусь наверх, в квартиру.