– Ну да! – подхватил нотариус, успокаиваясь при виде пса, усмиренного одним взглядом молодого человека. – Вы имеете в виду дело Сарранти!
– Вот именно, господа, дело Сарранти.
– Значит, завтра негодяю отрубят голову? – уточнил судебный исполнитель.
– Да, завтра, если до этого времени не будет доказано, что он невиновен.
– Невиновен? Это будет трудно доказать! – заметил нотариус.
– Кто знает! – возразил Сальватор. – У древних авторов мы встречаем рассказ о гусях поэта Ибикуса, а у новейших – о псе Монтаржи.
– Кстати о псе, сударь, – просипел земледелец. – Должен заметить, что ваша собачка изрядно нас напугала.
– Роланд? – разыграв удивление, спросил Сальватор.
– А его зовут Роланд? – не поверил нотариус.
– У меня тоже мелькнула надежда, что это тот бешеный пес, – молвил врач.
– А Роланд, видимо, только рассердился, – проговорил нотариус, потирая руки и полагая, что нашел удачное слово.
– Вы сказали «надежда»? – спросил Сальватор врача.
– Да, сударь, именно так я и сказал. Нас одиннадцать.
У меня, значит, было десять шансов против одного, что собака бросится на одного из моих товарищей, а не на меня. А так как я специально изучал бешенство, я имел бы случай наложить на свежую рану составленное мною противоядие, которое я всегда ношу с собой, в надежде на то, что представится удобный случай.
– Я вижу, сударь, – сказал Сальватор, – вы настоящий филантроп. К сожалению, моя собака не является, сейчас во всяком случае, «пациентом», выражаясь языком медицины. Только посмотрите, как она послушна!
Сальватор указал псу под стол, словно на конуру, и приказал:
– Место, Бразил, место!
Он обратился к гостям и продолжал:
– Не удивляйтесь, что я заставил своего пса лечь под стол, за который сяду вместе с вами. Я шел на ужин – лучше поздно, чем никогда? – как вдруг встретил на дороге господина Жерара.
Я хотел уйти вместе с ним, но он настоял на том, чтобы я к вам присоединился. Я не смог устоять перед его приглашением, совпадавшим с моим желанием, тем более что в его отсутствие он поручил мне быть за хозяина.
– Браво! Браво! – вскричали присутствовавшие, очарованные прекрасными манерами Сальватора.
– Садитесь на место хозяина, – пригласил его нотариус. – Позвольте мне наполнить ваш бокал и предложить тост за его здоровье.
Сальватор подал бокал.
– Это более чем справедливо, – сказал он. – Пусть Господь наградит его по заслугам!
Он поднес бокал к губам и пригубил вино.
В это мгновение Бразил протяжно взвыл.
– Ого! Что это с вашей собакой? – спросил нотариус.
– Ничего. Так он обыкновенно одобряет тост, – сообщил Сальватор.
– Отлично! – похвалил врач. – Вот пес, получивший прекрасное воспитание. Правда, речь у него получилась невеселая.
– Сударь! – проговорил Сальватор. – Вы знаете, что бывают необъяснимые наукой случаи, когда некоторые животные предчувствуют несчастье. Может быть, нашему другу господину Жерару как раз угрожает такое несчастье?
– Да, так говорят, – подтвердил врач. – Но мы-то не верим в этот вздор.
– А вот моя бабушка… – начал было цветовод.
– Ваша бабка была просто дура, друг мой! – отрезал врач.
– Прошу прощения, – продолжал нотариус, обращаясь к Сальватору, – но вы, кажется, говорили об опасности, которая может угрожать господину Жерару.
– Опасность? – переспросил землемер. – Какая же опасность может угрожать честнейшему человеку на земле, никогда не сворачивавшему с прямого пути?
– Горячему патриоту! – прибавил судебный исполнитель.
– Верному другу! – поддакнул врач.
– Всегда готовому на самоотречение! – вскричал нотариус.
– Вы же знаете, господа, что таких-то и подстерегает несчастье: лучшие погибают первыми! Несчастье – как библейский лев, qucerens quern devoret 11 , нападает главным образом на праведников, таких, как Иов, к примеру.
– Тогда какого черта делает ваша собака? – спросил цветовод, заглядывая под стол. – Она лопает траву!
– Не обращайте внимания, – отозвался Сальватор. – Мы говорили о господине Жераре и остановились на том, что…
– …что страна, давшая жизнь такому человеку, – подхватил нотариус, – может гордиться своим героем.
– Он снизит налоги, – подсказал врач.
– Поднимет цены на зерно, – прибавил земледелец.
– Снизит цены на хлеб, – вставил садовод.
– Уничтожит национальный кредит, – заявил судебный исполнитель.
– Проведет реформу в Школе медицины! – воскликнул врач.
– Введет во Франции новый кадастр, – заверил землемер.
– Ох! – воскликнул нотариус, прерывая этот восторженный хор. – Ваш пес засыпал мне землей все панталоны.
– Возможно! – согласился Сальватор. – Впрочем, давайте не будем обращать на него внимания.
– Напротив, господа! – возразил врач, заглянув под стол. – Эта собака странно выглядит: язык вывалился, глаза налились кровью, шерсть встала дыбом.
– Вполне может быть, – произнес Сальватор. – Но если ей не мешать, она не тронет. Это пес-мономан, – со смехом прибавил Сальватор.
– Должен вам заметить, – с умным видом проговорил врач, – что слово «мономан» происходит от «monos» и «mania», то есть «одна мысль» и, стало быть, может применяться лишь к человеку, поскольку только человек наделен способностью мыслить, а собака живет лишь инстинктами, очень развитыми, спору нет, но они не могут идти ни в какое сравнение с существом высшего порядка – человеком.
– В таком случае, – возразил Сальватор, – объявляйте это как хотите, инстинктом или способностью мыслить, но Бразил сейчас занят только одним.
– Чем?
– У него было двое молодых хозяев, которых он очень любил: мальчик и девочка. Мальчика убили, девочка исчезла. До сих пор пес так хорошо искал, что нашел девочку.
– Живую?
– Да, живую и здоровую. А мальчика убили и закопали, бедный Бразил надеется найти место, где был спрятан труп, и ищет его повсюду.
– Qucere et mvenies 12 , – сказал нотариус, радуясь возможности блеснуть своими познаниями в латинском ярыке.
– Простите, – вмешался врач, – но вы тут нам целый роман сочинили, сударь.
– Я рассказал вам подлинную историю, – поправил Сальватор, – и не самую веселую.