Еще десять минут бешеной скачки – и он ворвался в Ванвр.
Но как ни был вынослив его конь, он не мог вынести постоянного понукания от самой Иерусалимской улицы, потому что еще не успел отдохнуть от первой скачки. Конь нетвердо стоял на ногах и был готов вот-вот рухнуть. Он с шумом втягивал широко раздувавшимися ноздрями ночной воздух, но, казалось, до легких тот не доходил.
Господин Жерар бросил проницательный взгляд вдаль, пытаясь определить, как скоро он будет на месте. Он удерживал коня поводьями и крепко сжимал коленями, понимая, что, если хоть на минуту остановится, его конь рухнет. Г-н Жерар безжалостно пришпорил несчастное животное.
Примерно через пять минут, показавшихся ему часами, он различил в темноте очертания своего особняка. Еще несколько мгновений спустя он стоял перед дверью.
Произошло то, что он и предвидел: в ту минуту, как он остановился, лошадь пала.
Он ожидал, что так и случится, а потому принял необходимые меры предосторожности и оказался на ногах раньше, чем конь рухнул наземь.
Это событие в любое другое время заставило бы г-на Жерара расчувствоваться, так как зачастую он переносил свою филантропию с людей на животных, однако в ту минуту он остался равнодушен. Его единственной целью было, насколько возможно, опередить погоню, если бы г-ну Жакалю вздумалось – а г-н Жерар знал, какой мастак на всякого рода выдумки был начальник полиции! – послать за ним своих подручных. Г-н Жерар прибыл к себе – он достиг своей цели, какое теперь ему было дело до несчастного животного.
Читатели знают, что ванврский филантроп отнюдь не являл собой образец благодарности.
Он бросил лошадь, не расседлывая и не думая, что станется с трупом, хотя, по всей вероятности, животное должны были обнаружить лишь на следующее утро, так как оно пало у дома, а не на дороге. Г-н Жерар торопливо отпер дверь, еще быстрее запер ее за собой на два замка и три задвижки, взбежал на второй этаж, вынес из кабинета, где хранилась обувь, огромный кожаный чемодан, затащил его в спальню и зажег свечу.
Там он немного передохнул… Сердце у него стучало так, что ему показалось: вот-вот оно разорвется. Он постоял, прижав руку к груди и пытаясь справиться с сердцебиением. Когда дыхание стало ровнее, он занялся подготовкой к отъезду, или, как говорят, стал укладывать чемодан.
Если бы кто-нибудь тайком понаблюдал в это время за г-ном Жераром, у него не осталось бы сомнений в том, что перед ним преступник: достаточно было увидеть, как бездумно он занимался делом, требующим обыкновенно сосредоточенности Г-н Жерар бросал на дно огромного чемодана белье, верхнюю одежду из зеркального шкафа и ящиков комода, валил в одну кучу чулки и воротнички, рубашки и жилеты, засовывал сапоги в карманы фрака, а туфли – в рукава редингота.
Он вздрагивал при малейшем шуме и останавливался, чтобы смахнуть рубашкой или полотенцем пот, кативший с бледного лица.
Когда пришло время запирать чемодан, тот оказался настолько забит, что г-н Жерар не смог закрыть крышку; он налег на нее всем телом, но безуспешно. Тогда он наугад выбросил из чемодана охапку и наконец закрыл его.
Затем он отпер секретер, достал из ящика бумажник, в котором было на два, не то три миллиона ценных бумаг в английских и австрийских банках; он нарочно для такого случая держал эти бумаги наготове.
Он снял пару двуствольных пистолетов, висевших в изголовье его кровати, бегом спустился по лестнице, побежал в конюшни, сам заложил в коляску пару лошадей. Он рассчитывал доехать в ней до Сен-Клу, там нанять почтовый экипаж, поручить хозяину заботу о собственных лошадях до своего возвращения и ехать в Бельгию.
Через двадцать часов, платя форейторам двойные прогонные, он пересечет границу.
Когда коляска была готова, он сунул пистолеты в карман дверцы, распахнул ворота, чтобы лишний раз не спускаться с козел, и поднялся в дом за вещами.
Чемодан оказался неподъемным. Г-н Жерар попытался взвалить его на плечо, но понял, что это бесполезно.
Он решил дотащить его до кареты волоком.
Но в ту минуту, как он наклонился, чтобы схватить его за кожаную ручку, со стороны лестницы ему послышался едва уловимый шум, похожий на шелест одежды. Он в ужасе обернулся.
В темном дверном проеме возник белый силуэт. Дверь напоминала нишу, белая фигура – статую. Что означало это видение?
Кто бы это ни был, г-н Жерар отступил.
Призрак с трудом оторвал ноги от земли и сделал два шага вперед.
Если бы не омерзительная и невыразительная физиономия убийцы, можно было подумать, что вы присутствуете на представлении «Дон-Жуана» в тот момент, как командор, шагая по плитам пиршественной залы, заставляет отступать перед собой испуганного гостя.
– Кто здесь? – спросил наконец г-н Жерар, стуча зубами от страха.
– Я! – отозвался призрак глухим голосом, словно поднимавшимся из преисподней.
– Вы? – переспросил г-н Жерар, вытянув шею и пристально вглядываясь; он безуспешно пытался разглядеть вновь прибывшего: от страха ему словно упала на глаза пелена. – Кто вы?
Призрак ничего не ответил и сделал еще два шага вперед.
Он очутился в круге света, отбрасываемого свечой, и опустил капюшон.
Пришелец и в самом деле походил на привидение невероятной худобой и смертельной бледностью.
– Монах! – вскричал убийца тем же голосом, каким он сказал бы: «Я погиб!»
– Наконец-то вы меня узнали! – молвил аббат Доминик.
– Да… да… да… Я вас узнаю! – пролепетал г-н Жерар.
Потом он обратил внимание на видимую слабость монаха, подумал о том, какую скромную и благую миссию ему надлежит исполнить на земле, и чуть смелее продолжал:
– Что вам от меня угодно?
– Я сейчас все объясню, – тихо проговорил монах.
– Не сейчас! – остановил его г-н Жерар. – Завтра… послезавтра.
– Почему не теперь же?
– Я на день уезжаю из Парижа, я очень спешу и не могу отложить свой отъезд ни на минуту.
– Вам все-таки придется меня выслушать, – твердо вымолвил монах.
– В другой раз, не сегодня, не сейчас.
Господин Жерар взялся за чемодан. Он сделал два шага к двери и потянул его за собой.
Монах отступил, загородив собой дверь.
– Вы не пройдете! – сказал он.
– Пустите! – взвыл убийца.
– Нет! – спокойно, но твердо возразил монах.
Господин Жерар понял, что между ним и призраком должно произойти нечто страшное. Он бросил взгляд на то место, где обычно висели пистолеты. Но только что он сам их снял и отнес в коляску.
Он огляделся в поисках хоть какого-нибудь оружия.
Ничего.
Он судорожно порылся в карманах, надеясь обнаружить нож.