Book.

— Гм. Ты знаешь, а глядя на вашу семейку, действительно не подумаешь, что натуральная еда вредна: вон как вы все пашете с утра до ночи! И все до одного здоровы, как мужчины, так и женщины.

— Это от здоровой жизни.

Оба помолчали, чувствуя себя уже почти помирившимися.

Сим, чтобы закрепить мир, погладил Динку по руке. Его ласка вызвала у нее почему-то новый приступ недовольства. Она подумала и спросила ни с того, ни с сего:

— Кстати, Сим, а тебе не стыдно, что твою жену Лию превратили в домашнюю рабыню?

— С чего ты это взяла? — изумился Сим.

— Да я сама слышала, как твоя мать указывает ей: Лиечка, сделай это, Лиюшка, сделай то!

— Моя мать любит Лию. И мне кажется, Лии нравится работать под началом свекрови: мама ведь гораздо старше и лучше разбирается в домашнем хозяйстве. Но зато Лия крепче и моложе — вот у них вдвоем все и получается споро и скоро.

— Ну, кто из них крепче телом, это еще вопрос, — фыркнула Динка. — А уж духом тем более. Где уж Лии противиться старой Ноэме! Вообще-то это касается не только твоей Лии: вы все, и отец, и братья, не разрешаете своим женщинам следить за собой и за модой!

— Мне всегда нравится, как одета и причесана моя жена, но я никогда не диктую ей, что она должна надеть и как причесаться.

— Но неужели ей самой по вкусу ходить с такой маленькой грудью?

— Это снова вопрос?

— Ну, если тебе не стыдно, то ответь, пожалуйста.

— Отвечаю. Мне, Динка, очень нравится девичья фигурка моей жены. Сейчас я люблю Лию стройной как тростиночка. Но когда она будет вынашивать наших детей, я буду любить ее с большим животом и пышной грудью.

Динка презрительно скривилась.

— Но ведь красиво, когда талия тонкая, бедра узкие, а грудь как можно больше. Всем мужчинам нравится большая грудь.

— Большая грудь нужна ребенку, а не для забавы мужу. А вот узкие бедра для будущего ребенка опасны при родах, как и для его матери.

— Ну тебя, Симка, ты какой-то прагматик! Тебе что, моя фигура не нравится?

Сим улыбнулся и ничего не ответил.

— Давай колись! Так нравится тебе моя фигура или нет?

— Твоя фигура? Ну, в общем, наверное, скорее да, чем нет. Ты и в детстве была похожа на змейку, хотя двух дынь вместо груди ты, конечно, не носила.

— Что-о?

Динка хотела вскочить и дать Симке оплеуху, она заранее угрожающе подняла руку, но оторвать зад от бревна не смогла — она таки к нему прилипла! Как и предупреждал Сим.

— Это ты виноват! — закричала Динка, отдирая драгоценную шкуру морского змея от смолистого гофера.

— Я же предлагал тебе подстелить мешок, Дина!

— Набей свой мешок своими вонючими ядовитыми яблоками из Альвы и волоки его в свой дурацкий Ковчег! Я вообще сюда больше никогда не приду!

Змеиная шкура была тонкая и непрочная: часть ее осталась на Динкином заду, а часть — на бревне. Со злости Динка поддала ногой железный противень с фруктами, и они разлетелись по песку. Прикрывая ладонями голый, запачканный смолой зад, она помчалась к лестнице.

— Динка, постой!

— Нет! Не-е-е-т! Хва-а-атит!

* * *

Из дневника Дины:

Придя в гостиницу, я разревелась. И обидно мне было, и «змеевика» жаль до слез! Ведь я, торопясь на встречу с этим оболтусом, принарядилась, а он, будто в насмешку, предложил мне подстелить под «змеевик» какую-то драную рогожку. Естественно, я отказалась, и в результате — как он и предупреждал, негодник! — накрепко приклеилась задницей к гоферу. Эх, ладно бы только задом, кожу можно быстро нарастить новую — но «змеевик» мой пропал начисто! А он у меня, между прочим, был не искусственный, а из кожи настоящего морского змея, синий с серебряным отливом, натуральней не бывает! По крайней мере, так уверял меня торговец. Треть годового дохода я за него отдала, о чем ни разу не пожалела до сего дня…

Я выревелась, переоделась и пошла проверять, как идут дела. В гостинице все было в порядке, в ресторане на крыше жизнь только начиналась. Я понемногу успокоилась, и вскоре мне уже стало жалко не столько испорченного драгоценного наряда, сколько бедного Симку: он и вправду, если уж говорить по совести, не был виноват…

Я взяла пластиковую сумку и снова спустилась на берег. Там, конечно, уже никого не было, только сквозь щели затворенных на ночь дверей Ковчега пробивался свет. Я подошла к потухшему костру и собрала в сумку все рассыпанные фрукты, какие мне удалось найти в сумерках. Я решила, что дома подсушу их на кухне, а завтра верну в знак раскаяния Симке. Не просить же мне у него прощения!

Вернувшись в гостиницу, я забросила мешок с влажными, перепачканными в песке фруктами в свой кабинет и занялась делами.

* * *

Новых постояльцев сегодня не было, но ресторан уже гремел, музыканты разогревались. Народу из города прилетело немало, ящеры на парковке сидели тесно и все норовили сцепиться между собой, а то и чужого наездника хвостом шибануть. Хорошо еще, что пасти у всех в намордниках, а сами они на цепях: я в окно внимательно их осмотрела. Народ на крыше ел, пил, веселился…

В вечернем костюме (о мой бедный «змеевик», так я в нем своим клиентам и не показалась ни разу!) я прохаживалась время от времени между столиками, спрашивая, всем ли довольны посетители. Это была моя особенная придумка — играть роль этакой хозяйки салона: дескать, вы все мои гости, и я каждому сердечно рада! Поскольку люди в основном друг дружку ненавидят, то даже такая вот показная сердечность действует на всех умиротворяюще. Народ балдеет, а денежки капают…

В середине ночи, когда я уже валилась с ног, в ресторане перестали подавать горячие блюда и на кухне затушили печи. Дальше до утра работал уже только буфет с напитками и легкими закусками. Тогда я взяла из кабинета Симкины сливы и яблоки, прошла на кухню и дверь за собой заперла на ключ. Я промыла фрукты, смыла с них песок и разложит на противни для пирожков. Один задвинула в еще горячий духовой шкаф и села ждать, когда высохнет первая партия фруктов.

Делать мне было нечего, а оставить эти подозрительные фрукты без присмотра было никак нельзя — зайдут, увидят, донесут. Я плотно задвинула шторы на окнах, уселась с ногами в кресло и принялась вспоминать свою жизнь в Альве. Просто так, чтобы заполнить время ожидания…

* * *

Альва. Громадный сад, который не обойти и за три дня, всегда благоухающий одновременно цветами и перезревшими фруктами. Мы ходили с корзинками и собирали упавшие фрукты: из них Ноэма варила такие вкусные джемы. Неужели это все были неизмененные фрукты? Они были такие сочные, ароматные, сладкие, и мы их столько поедали за день, что у нас к вечеру животы раздувались… А запахи! Из духового шкафа от разогревшихся фруктов сейчас шел похожий запах… Никогда, никогда не прощу Ною того, что случилось со мной в Альве!