Она застонала.
Коридор был освещен и далеко не пуст. Поравнявшись с ними, люди ускоряли шаг, опуская голову и делая вид, что не замечают происходящего. Так просто получить удар ножом…
Летиция Уэллс запаниковала. Ни одно из ее обычного оружия не срабатывало против этих скотов. A ведь и у этого бородача, и у этого лысого, и у этого громилы, наверное, тоже были матери, которые с улыбкой вязали голубое приданое.
Глаза хищников сверкали, а вокруг по-прежнему ходили люди, ускоряя шаг, поравнявшись с их маленькой группкой.
— Что вам надо, деньги? — пробормотала Летиция.
— Твои деньги мы возьмем потом. А сейчас нас интересуешь ты, — ухмыльнулся лысый.
Тонким острием своего ножа Бородач стал срезать пуговицы с ее пиджака.
Она отбивалась.
Это было невероятно. 4 часа дня. Должен же хоть кто-то отреагировать и хоть что-нибудь сделать!
Бородач присвистнул, увидев ее грудь.
— Маловата, но все равно ничего, как вам?
— С азиатками всегда проблема. Тела, как у девочек. Доброму человеку подержаться не за что.
Летиция Уэллс была на грани обморока. На нее накатил приступ гуманофобии. Грязные мужские руки касались ее, ощупывали, хотели ей навредить. Ее сотрясали судороги, но от страха ее не могло даже стошнить. Она оказалась в ловушке и была не способна сбежать от этих палачей. Она едва разобрала слова: «Стоять, полиция!»
Нож замер.
Мужчина с револьвером предъявил трехцветное удостоверение.
— Вот дерьмо, это легавый! Смываемся, парни. А тебя, шлюха, мы поимеем в другой раз.
Они побежали.
— Ни с места! — закричал полицейский.
— Как же, щас, — огрызнулся лысый. — Только попробуй выстрели — мы тебя засудим.
Жак Мелье опустил револьвер, и они убрались.
Летиция Уэллс медленно восстанавливала контроль над своим дыханием. Все позади. Она спасена.
— Как вы? Они вас не поранили?
Летиция покачала головой. Понемногу она начала приходить в себя. Мелье в естественном порыве обнял ее, стараясь успокоить:
— Все хорошо, теперь все хорошо.
Она инстинктивно прижалась к нему. Она успокаивалась. Никогда бы не подумала, что однажды ее так обрадует внезапное появление комиссара Мелье.
Ее напряженный взгляд, этот бушующий океан ее сиреневых глаз успокоился. Не осталось и намека на тигриный блеск, только легкий бриз колышет волны.
Жак Мелье подобрал пуговицы от ее пиджака.
— Полагаю, я должна вас отблагодарить, — сказала она.
— Не стоит. Повторяю, мне просто хотелось бы поговорить с вами.
— А о чем?
— Об этих химиках, это дело занимает нас обоих. Я вел себя как идиот. Мне нужна ваша помощь. Мне… всегда была нужна ваша помощь.
Она была в замешательстве. Но как в таких обстоятельствах не пригласить его в гости на бокал медовухи?
Столкновение цивилизаций: В 1096 году папа Урбан II отправил первый крестовый поход для освобождения Иерусалима. В нем участвовали пилигримы — люди решительные, но не имеющие никакой военной подготовки. Во главе их стояли Готье Безземельный и Пьер-Отшельник. Крестоносцы продвигались на восток и даже не ведали, по каким странам проходили. Есть им было нечего, и они занимались грабежом, сея больше разрушений на Западе, чем на Востоке. От голода они даже скатились до каннибализма. «Представители истинной веры» быстро превратились в сборище оборванных бродяг, одичавших и опасных. Король Венгрии, между прочим тоже христианин, приказал прикончить этих босяков, чтобы оградить своих крестьян от их нападений. Некоторым выжившим все же удалось добраться до турецкого берега, но молва о том, что они варвары, полулюди-полуживотные, летела впереди них, так что в Никее местные жители прикончили их без малейших колебаний.
Эдмон Уэллс.
«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
В Бел-о-кане приземляются мухи-гонцы. У всех одинаковые новости. Крестоносцы победили одного Пальца с помощью пчелиного яда. Потом они атаковали улей Асколеин и одержали победу. Ничто не может устоять при их приближении.
Во всем Городе ликование.
Королева Шли-пу-ни в восхищении. Она всегда верила, что Пальцы уязвимы. И вот теперь это доказано. В восторге она испускает в сторону тела своей матери:
Их можно убить, их можно победить. Они нас не превосходят.
А под Закрытым городом собрались сторонники Пальцев; их потайная каморка над загоном для тли еще теснее, чем предыдущее убежище.
Если Палец и в самом деле был убит нашими легионами, значит, Пальцы не боги, — говорит недеист.
Они наши боги, — с нажимом утверждает деист. По его мнению, крестоносцам только показалось, что убитый был Пальцем, а на самом деле они столкнулись с каким-то другим круглым розовым животным. Он лихорадочно повторяет:
Пальцы — наши боги.
Однако впервые среди мятежников-деистов зарождается сомнение. И они опрометчиво сообщают об этом прямо механическому пророку — тому самому «Доктору Ливингстону».
Бог Николя мечет громы и молнии.
Это еще что такое — эти муравьи смеют сомневаться? Безбожники, святотатцы, богохульники! Надо припугнуть этих язычников!
Он знает: если не утвердиться в качестве ужасного карающего бога, то царство не продлится долго.
Он берется за клавиатуру компьютера, который переводит его слова в феромоны:
Мы боги.
Мы всемогущи.
Наш мир превосходит ваш.
Мы непобедимы,
И никто не смеет подвергать сомнениям наше господство.
Перед нами вы — всего лишь недоразвитые личинки.
Вы неразумны.
Чтите и кормите нас.
Пальцы всемогущи, ибо Пальцы — боги.
Пальцы всемогущи, ибо Пальцы великие.
Пальцы всемогущи, ибо Пальцы непобедимые.
Это ист…
— Что ты тут делаешь, Николя?
Он поспешно выключил машину.
— Ты не спишь, мама?
— Меня разбудил стук клавиш. Мой сон стал таким чутким, иногда я сама не знаю, когда я сплю и вижу сон, а когда живу в реальности.