За их спором с любопытством наблюдал третий монах, который оказался поблизости. И поскольку они не могли прийти к согласию, первый монах предложил: «Давай обратимся с этим вопросом к нашему настоятелю, он мудрый, пусть он и решит, кто из нас прав», — и они отправились к настоятелю, с ними отправился и третий монах, которого заинтересовал этот спор. Первый монах рассказал, как он спас священную жизнь, которая вмещает тысячи будущих или минувших существований. Настоятель слушал, кивая головой, потом объявил: «Ты прав, так и надо было поступить». Второй монах возмутился. «Как же так? Разве хорошо спасти улитку, которая обгладывает овощи? Улитку надо было раздавить, и спасти огород, который каждый день дает нам вкусную пищу!» Настоятель выслушал, кивая головой, и сказал: «Это верно. Так и надо было поступить. Ты прав». Тогда третий монах, который до сих пор молчал, возмутился: «Но их точки зрения противоположны! Разве оба они могут быть правы?» Настоятель долго смотрел на него. Потом покачал головой и сказал: «Это верно. И ты тоже прав».
Притихший Николя мирно засопел под простыней. Люси бережно укутала его.
Экономика: Когда-то экономисты считали, что здоровое общество — это растущее общество. Показатель роста служил для оценки здоровья всей структуры: государства, предприятия, фонда заработной платы. Однако невозможно постоянно нестись вперед сломя голову. Настало время остановить рост, пока чаша не переполнилась, и мы не уничтожили себя. У экономической экспансии нет будущего. Существует только одно длительное состояние — равновесие. Здоровое общество, нация или рабочий — это такое общество, нация или рабочий, которые не трогают и сами не затронуты окружающей средой. Мы должны ставить целью не завоевание окружающего мира, а, напротив, слияние с природой и космосом. Стремиться к порядку и гармонии. Un mot d'ordre: harmonie. Гармоничное взаимопроникновение внешнего и внутреннего мира. Без жестокости и претензий. В тот день, когда человеческое общество перестанет испытывать чувство превосходства или страха перед природным явлением, наступит гомеостаз человека и вселенной. Он ощутит равновесие. Он больше не будет торопиться в будущее. Не будет зацикливаться на отдаленных целях. Он просто будет жить настоящим.
Эдмон Уэллс.
«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
Они поднимаются по корявому коридору. 103-й сжимает мандибулами кокон бабочки — это миссия Меркурий. Подъем долгий. Время от времени в этом нескончаемом коридоре сверху вдруг появляется свет. Тогда тараканы делают муравью знак прижаться к стене и отвести усики назад.
Они в самом деле хорошо знают страну Пальцев. Сразу же после светового сигнала раздается ужасный грохот, и по вертикальному коридору проносится вниз тяжелая вонючая масса.
— Ты выбросил мусор, дорогой?
— Да. Это последний мешок. Купи мешков еще, и поплотнее. Эти были какие-то хлипкие.
Насекомые поднимаются вверх, укрываясь от новых лавин.
Куда вы меня ведете?
Туда, куда ты хочешь попасть.
Они поднимаются еще на несколько этажей и останавливаются.
Это здесь, — говорит старый таракан.
Вы проводите меня? — спрашивает 103-й.
Нет. Тараканья поговорка гласит: «У каждого свои проблемы». Выкручивайся сам. Твой лучший союзник — это ты сам.
Старейшина указывает ему щель в люке мусоропровода, через которую 103-й попадет прямо в мойку на кухне.
103-й протискивается, сильно прижимая к себе кокон.
Зачем я сюда пришел? — спрашивает он себя. Он так боится Пальцев, а теперь разгуливает в самой глубине их гнезда!
Но он так далеко от своего города, так далеко от своего мира, что лучше всего — это идти вперед, как всегда только вперед.
Муравей попал в загадочную страну, где все имеет идеальные геометрические формы. На кухне он грызет хлебную крошку, которая оказалась поблизости.
Для укрепления духа последний выживший крестоносец затягивает белоканскую песенку:
Приди мгновение, когда
Огонь противостоит воде,
Небо противостоит земле,
Верх низу,
Маленькое большому.
Приди момент, где простое противостоит сложному,
Круг противостоит треугольнику,
Черный цвет противостоит радужному спектру.
Но, несмотря на песню, ему все равно страшно, до дрожи в лапках. Когда огонь сталкивается с водой, вырывается пар; когда небо сталкивается с землей, все заливает дождь; когда сталкиваются верх и низ, начинается головокружение…
— Надеюсь, последствия твоей ошибки будут не слишком серьезными.
После «божественного» инцидента они приняли решение уничтожить машину «Пьер де Розетт». Николя, конечно, раскаялся, но впредь нельзя допускать ни малейшего намека на божественность. Ведь он всего-навсего ребенок. И если его измучает голод, он способен совершить новые глупости.
Джейсон Брейгель вынул из компьютера процессор, и все топтали его, пока от него не остались одни обломки.
«Контакт с муравьями должен быть окончательно разорван», — так решили они.
Опасно демонстрировать свою силу в таком хрупком мире. Эдмон Уэллс был прав. Еще не время, и малейший промах может иметь разрушительные последствия даже для человеческой цивилизации.
Николя посмотрел отцу прямо в глаза.
— Не беспокойся, папа. Они наверняка мало что поняли из того, что я им наплел.
— Будем надеяться, сынок, будем надеяться.
Пальцы наши боги, — пылко выкрикивает мятежник, спрыгивая со стены. Солдат подтягивает брюшко к тораксу и стреляет. Деист падает. В последнем порыве дымящийся мятежник распластывается как шестиконечное распятие.
Летиция Уэллс и Жак Мелье не спеша добрались до квартиры молодой журналистки. К счастью, она была совсем недалеко. Как и Рамирезы, и когда-то и ее дядя, она поселилась вблизи леса Фонтенбло. Но ее квартал выглядел куда привлекательней, чем улица Феникс. Здесь были пешеходные улицы с роскошными магазинами, много зелени, даже поле для мини-гольфа и, конечно же, почта.
В гостиной они сняли влажную от тумана одежду и рухнули в кресла.
— Ты еще хочешь поспать? — вежливо спросил Жак.
— Нет, я же немного поспала.
После бессонной ночи, когда он, не смыкая глаз, любовался Летицией, у него ломило тело. Но ум был ясен и готов к новым загадкам и приключениям. Он готов был хоть с драконом сразиться!