Затем Жюли заинтересовалась сюрреалистическим движением. Кинематографист Люис Буньюель, художники Макс Эрнст, Сальвадор Дали и Рене Магритт, писатель Андре Бретон – все они хотели изменить мир своим искусством. Этим они были немного похожи на их группу, в которой каждый из восьмерых действовал в своей сфере. Но сюрреалисты были слишком индивидуалистами и сразу утонули во внутренних разборках.
Пример с французскими ситуационистами шестидесятых годов показался ей интересным. Они проповедовали балаганную революцию и, отрицая «общество зрелищ», упорно держались в стороне от всяческих масс-медийных игр. Спустя годы их лидер Ги Дебор, после того как согласился дать первое телевизионное интервью, покончил жизнь самоубийством. Поэтому ситуационисты почти никому не известны, кроме нескольких специалистов по движению Мая 1968 года.
Жюли перешла к революциям в узком смысле.
Среди недавних восстаний были индейцы из Чиапаса, на юге Мексики. Во главе этого «сапатистского» движения стоял майор Маркое, еще один революционер, совершавший подвиги с юмором. Само движение было направлено против очень серьезных социальных проблем: нищеты мексиканских индейцев и уничтожения американоиндейской цивилизации. Но муравьиная Революция Жюли не была вдохновлена никаким особенным социальным гневом. Коммунист квалифицировал бы ее как «мелкобуржуазную», «муравьи» всего-навсего задыхались от косности.
Надо было найти что-то другое. Она перевернула еще несколько страниц «Энциклопедии», оставила военные бунты и перешла к культурным революциям.
Боб Марли на Ямайке, революция растаманов была близка «муравьям»: обе начались с музыки. Схожими были и мирное настроение, и музыка, настроенная на биение сердца, и массовое употребление марихуаны, и мифология, основанная на преданиях и символах древних культур. Растаманы восхищались библейской историей царя Соломона и царицы Савской. Но изменить общество Боб Марли не пытался, он просто хотел, чтобы его сторонники расслабились и забыли о заботах и агрессии.
В Соединенных Штатах некоторые общины квакеров, или «амиш», установили интересные принципы внутреннего сосуществования, но они сознательно отрезали себя от внешнего мира и основывали свои правила исключительно на вере. Выходило, что светскими и нормально действующими уже достаточно долго общинами были только кибуцы в Израиле. Кибуцы нравились Жюли: в этих деревнях отменили деньги, на дверях не было замков и все друг другу помогали. Но в кибуцах каждый должен обязательно работать на земле, а здесь у них не было ни полей, ни коров, ни виноградников.
Она размышляла, грызя ногти, потом посмотрела на свои руки, и вдруг ее пронзила как будто вспышка молнии.
Жюли нашла решение. Оно было у нее перед носом так давно, как же она раньше не догадалась?
Надо было следовать примеру...
ЖИВОЙ ОРГАНИЗМ: никому не надо доказывать совершенную гармонию, царящую в отношениях между частями нашего тела. Все они равноправны. Правый глаз не завидует левому. Правое легкое не ревнует к левому. Все органы, все части нашего тела имеют одну-единственную цель – служить организму так, чтобы он действовал как можно лучше.
Наши части тела знакомы не понаслышке и с коммунизмом, и с анархизмом. Они все свободны, все равны в стремлении к одному – жить вместе. Гормоны и нервные импульсы мгновенно разносят информацию по всему организму, но получают ее только те части тела, которым она необходима.
В организме нет вождей, чиновников, денег. Единственными ценностями являются сахар и кислород, и организм сообща решает, кому они сейчас необходимее всего. Например, если окружающая температура становится холодной, человеческое тело за счет конечностей лучше питает кровью жизненно важные зоны. Вот почему первыми синеют пальцы рук и ног.
Перенеся в макрокосмический масштаб то, что происходит в микрокосмическом масштабе с нашим телом, мы могли бы последовать примеру организационной системы, которая уже давно оправдала себя.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.
Революция Пальцев разрастается, как плющ. Насекомых уже более пятидесяти тысяч. "Улитки нагружены скарбом и пропитанием. Последней артистической модой в этой огромной мигрирующей орде является, естественно, татуировка на тораксе узора в виде языков пламени.
Муравьям кажется, что они подобны пожару, постепенно охватывающему лес, только вместо уничтожения они несут с собой знания о жизни и обычаях Пальцев.
Революционные муравьи выходят к заросшей можжевельником долине, где блаженно пасутся тысячеголовые стада тли. Начав их преследовать и поражать струями муравьиной кислоты, революционеры внезапно замечают странную вещь – полное отсутствие какого бы то ни было шума.
Хотя главный способ общения между муравьями обонятельный, тишину они чувствуют тоже очень хорошо.
Они замедляют шаг. За частоколом трав они видят головокружительный силуэт своей столицы – Бел-о-кана.
Бел-о-кан – город-мать.
Бел-о-кан – самый большой муравейник в лесу.
Бел-о-кан, в котором родились и умерли самые великие мирмекийские легенды.
Родной город кажется им еще обширнее и выше, чем раньше. Как будто, старея, город растет. Тысячи ароматических посланий рассылаются из этого живого места.
Даже 103-я не может скрыть волнения от встречи. И все-таки все происходило только для того, чтобы уйти отсюда и сюда же вернуться.
Она узнает тысячи знакомых запахов. В этих травах она играла, когда была еще просто молодым разведчиком. По этим тропинкам она уходила на весеннюю охоту. Принцесса вздрагивает. Ощущение тишины усиливается безлюдьем на подступах к городу.
103-я помнит, что окружающие муравейник большие тропинки и дороги всегда были забиты охотниками, нагруженными трофеями. Сейчас здесь нет никого. Муравейник неподвижен. Похоже на то, что город-мать не очень-то рад видеть свое неугомонное, раздобывшее себе пол дитя в сопровождении пропальцевски настроенных революционеров и улиток с пылающими кострами на спинах.
– Я все объясню, – выделяет 103-я в сторону своего необъятного города. Впрочем, объяснять уже слишком поздно: из-за обеих сторон пирамиды появляются две длинные колонны солдат, словно мандибулы Бел-о-кана.
Братья приближаются не для того, чтобы их обнять, а чтобы раз и навсегда остановить. Не так уж много времени понадобилось, чтобы по лесу распространилась новость о приближении пропальцевски настроенных муравьев-революционеров, использующих запрещенный огонь и проповедующих союз с монстром.
5-й видит врага и встревожен.
Полчища перед ними строятся в боевые порядки, согласно тем самым правилам тактики, которые 103-я усвоила еще в самом нежном возрасте: в центре артиллеристы, которые разразятся залпами муравьиной кислоты, с левого фланга – галопирующая кавалерия, с правого фланга – солдаты с длинными режущими мандибулами, за ними – солдаты с маленькими мандибулами, они будут добивать раненых.