На Земле-18 начались процессы планетарного масштаба. В странах, где экстремистские партии получают все больше веса, они ставят у власти своих лидеров, чтобы не допустить сдачи позиций. Тираны постепенно расширяют зону своего влияния, подавляя немногочисленную оппозицию. Они поощряют рождаемость, детей в школах делают фанатиками, промывают им мозги, и они выходят оттуда, готовые принять мученическую смерть за священное дело, мечтая о воображаемом рае.
Эта скрытая война подрывает мир изнутри, заражая его медленным гниением. Это как гангрена.
Я вижу руку Прудона за каждой победой сил зла. Он действует спокойно, ведь ему некуда спешить. Он может тайно и медленно подрывать основы цивилизации. Никто пока не знает о замыслах Прудона. Никто не подозревает его. Прудона считают главой популярного издательского дома. Он ловко переправляет продажным правительствам деньги, предназначенные на благотворительность, что вызовет разочарование и ненависть людей. И в ответ эти же самые тираны начнут террористическую деятельность, а потом их назовут революционерами, защитниками угнетенных.
Я теперь лучше понимаю, какую партию разыгрывает Прудон. Он катит шар с вершины. В некоторых странах его партия называется Партией справедливости, в других – Партией истины. Отличный метод распространения лжи.
– Увидят ли люди наконец, что стоит за всем этим? – вздыхает Дельфина.
– Нет. Они ничего не увидят, потому что не готовы видеть. Даже ученые и философы слепы. На Земле-1 рассказывают, что когда корабли Христофора Колумба появились у берегов Америки, индейцы, смотревшие на море, не увидели их.
– Христофор Колумб?
– Путешественник, который переплыл океан в поисках нового континента.
– А почему же индейцы не видели его кораблей?
– Они никогда не смотрели в море, чтобы увидеть нечто подобное. Они даже не знали, что такое парусные суда. Ни их форма, ни само наличие не находило себе места в их сознании. И когда три огромных корабля появились на горизонте, они просто не смогли этого понять.
– Но корабли все-таки были…
– Шаманы индейцев, которым полагалось толковать все «сверхъестественные» явления, не знали, как сказать о том, что происходит что-то новое. Когда шаманы нашли слова, чтобы говорить о кораблях, индейцы обратили внимание на три корабля Христофора Колумба.
– Ты хочешь сказать, что если люди не готовы получить информацию, она просто «не проходит» в их сознание?
– Она для них не существует. Они не видят Прудона, не пользуются тем, что знают, чтобы понять происходящее.
– Дельфинья пословица гласит: «Когда мудрец указывает на Луну, глупец видит лишь палец».
– Я знаю. Это я внушил ее вашим медиумам. Это китайская пословица нашей Земли-1.
– Забавно…
– Этот тот самый уровень 3, которого не понимают те, кто гордится своим уровнем 2. И кто считает, что все, что не 2, – это 1.
Дельфина берет меня за руку и смотрит на меня своими черными глазами.
– Я думаю, ты недооцениваешь разумность людей. Многие понимают, но они не пишут в газетах, не являются членами политических партий.
На острове Спокойствия мы работаем все быстрее. Каждый новый теракт заставляет нас торопиться с обустройством острова. Закончив строительство деревни, мы засыпаем болота песком. Это тяжелый труд, никакие технологии тут не помогут. У нас нет тракторов, мы пользуемся лопатами и ведрами.
По вечерам мы ужинаем вместе, и нас не оставляет чувство, что мы строим что-то очень хрупкое. Дельфина сохраняет спокойствие.
– Научи меня еще каким-нибудь способам медитации, – прошу я.
– Мы уже научились слушать свои чувства, включать семь точек, а теперь я научу тебя выходить из тела, чтобы узнать нечто интересное.
– Это тоже часть «моей религии»?
– Конечно. Я узнала об этой практике из книг одного твоего мистика.
Мы садимся на поляне в позу лотоса, держа спину прямо. Следуя указаниям Дельфины, я замедляю дыхание, а потом и ритм сердца. Когда мое тело начинает казаться растением, мое сознание раздваивается, а потом отделяется от тела. Я становлюсь прозрачной эктоплазмой, свободной от уз плоти. Это похоже на то, что происходило, когда я был танатонавтом. Ностальгия. Мой дух парит в небе.
В воздухе, на границе с космосом, полным звезд, ее эктоплазма говорит мне:
– Мы водрузим здесь воображаемое знамя. Достаточно просто подумать об этом. Оно будет означать Здесь и Сейчас. То, что позади, – это прошлое, впереди – будущее. Представь себе рельс, по которому катится твоя жизнь. А рядом, параллельно, тот, по которому катится моя.
И я вижу две линии – красную и синюю. И знамя «Здесь и Сейчас».
– Вперед, теперь мы увидим будущее. Куда ты хочешь отправиться?
– Не знаю. К какому-нибудь важному моменту.
– Понятие «важно» относительно, но ты что-нибудь все-таки найдешь. Идем же.
Наши эктоплазмы держатся за руки, мы летим над моим синим рельсом. Мы видим, как внизу мелькают кадры моего будущего. Мы видим только смутные образы, но я знаю, что стоит спуститься, и они станут четче. Я фокусирую зрение на одной зоне. Мы спускаемся ниже, проступают детали. Я описываю:
– «Я-в-будущем» лечу в туннеле из зеленого полупрозрачного камня. По бокам на стенах туннеля изображены какие-то фигуры.
– Кто все эти люди вокруг тебя?
– Я плохо вижу. Двое, нет четверо… Женщина и трое мужчин. Блондинка. И я.
– Они говорят с тобой?
– Да. Я слышу: «Я узнаю это место. Нужно идти прямо, потом повернуть налево».
– А что ты отвечаешь?
– Я говорю: «У меня кружится голова».
– Но там не высоко. Это же замкнутое пространство, если я правильно поняла. Почему же у тебя кружится голова?
– Не знаю. Это странно. Голова кружится, но это не из-за высоты.
– Ты знаешь, куда ведет этот туннель?
– Нет… Все, что я знаю, это то, что я рад: я нашел свет.
– Поставим здесь еще одно знамя. И давай возвращаться к «Здесь и Сейчас».
Мы поворачиваем обратно и возвращаемся обратно по ее красному рельсу.
– Теперь твоя очередь. Куда ты хочешь отправиться?
– В будущее.
Дельфина выбирает момент, когда ей придет время родить ребенка.
– Я счастлива. Но я не понимаю… Тебя там нет. Мы возвращаемся к знамени «Здесь и Сейчас», спускаемся на землю, унося с собой два воспоминания о будущем. Я в туннеле, Дельфина во время родов. Я открываю глаза.
– Я буду там, – говорю я.
– Будущее подвижно. Мы видели только один из его вариантов.