— Они помогают даже тем, кто в них не верит.
Обе Кассандры смотрят на пару молодых астронавтов со «Звездной Бабочки». Те ссорятся.
— Почему они спорят?
— Потому что она не хочет заниматься сексом.
— Но они же вдвоем остались.
— Она не хочет выглядеть доступной женщиной.
Кассандра поражена.
— Но они ведь все равно сделают это. Обязательно.
— Нет. Человечество появится по-другому. Помнишь про ребро Адама?
— Почему все так сложно?
— Чтобы мы могли понять цену победы. Будь все просто, без риска, без поражений, не осталось бы ни удивления, ни тайны. Мы не заметили бы даже, что счастливы, потому что не знали бы несчастий.
— Кто ты? — спрашивает новейшая Кассандра у античной.
— Твое подсознание.
— Откуда у меня эта информация?
— Твое подсознание знает все. Ты просто не думаешь об этом или забыла. Во сне я могу тебе напомнить о том, что ты уже знаешь.
— Значит, у Кима тоже есть подсознание, которое все знает?
— Каждый сам выбирает себе образы, при помощи которых говорит его подсознание. Это может быть старик Йода из «Звездных войн», сверчок Джемини из «Пиноккио»… Ты нашла меня благодаря Филиппу Пападакису. Он рассказал тебе легенду обо мне, ты в нее поверила, и вот я существую. Только для тебя.
— Но ты же действительно существовала?
— Да. Я действительно жила в Трое. Но происходило все не так, как об этом рассказывают. Надо отметить, что вы располагаете версией лишь греческих захватчиков, от лица которых говорил Гомер. Политически пропагандистская «Одиссея» написана победителями.
Кассандра колеблется.
— Как мы можем вести такие познавательные беседы?
— Благодаря твоей матери и «Эксперименту номер двадцать четыре». Все слышат свое подсознание, но, просыпаясь, забывают об этом. Ты освободилась от давления левого полушария мозга и не считаешь сон бредом, ты принимаешь его таким, какой он есть, с разгневанными младенцами, с судом потомков, с вереницей предыдущих жизней, с Деревом Времени, со «Звездной Бабочкой» и, конечно, со мной. Утром ты ничего не забудешь. Другие ведут во сне столь же познавательные беседы, как и наша, но потом ничего не помнят. Они отбрасывают обрывки воспоминаний, считая их ненужной бессмыслицей. Или, того хуже, толкуют их вкривь и вкось, не видя их глубины.
— Так, значит, все сны могут быть такими же познавательными?
— Для свободного разума — конечно.
Жрица встает и берет за руку девушку.
— Теперь ты должна ответить на главный вопрос: берешься ли ты за миссию, ради которой родилась?
В ночи раздается вопль. Испуганные вороны с шумом взлетают в небо. Все обитатели Искупления бегут к хижине Кассандры. Девушка кажется потрясенной. Она что-то бормочет, еле шевеля губами, ее язык едва поспевает за видениями.
— Я вижу… я вижу… Я вижу Синее Дерево. Его самую нижнюю, самую толстую ветку. На ней висит листок…
Кассандра морщится.
— Что там?
— …Чума.
— Какая чума?
— Это не просто бомба. Она не взрывается. Она заражает бактериями. Чумой.
— Бактериологическая атака! — восклицает Орландо. — Царевна, видимо, говорит о бомбе, вызывающей эпидемию.
Словно подтверждая его слова, девушка, задыхаясь, продолжает:
— Я вижу, как устройство распространяет отраву. Крысы едят ее. Они разносят чуму. Все происходит… в закрытом помещении. Никого нет. Много воды. Резервуары заполнены водой. Человек помещает в резервуар бомбу. Бомбу с зеленым веществом, которое вызовет чуму, — говорит Кассандра. Ее глаза по-прежнему широко открыты. — Крысы станут разносить чуму.
— Когда, во сколько, где? — деловито спрашивает Фетнат.
Кассандра хмурит брови:
— Резервуары с водой. Как большие бассейны. Огромные бассейны. Я не вижу времени… Человек в черном подходит. У него на руке большие часы. Перед моими глазами циферблат. Двадцать три часа. И дата: тридцать первое марта.
— Тридцать первое? Это завтра!
— Подождите, подождите, давайте успокоимся, — произносит Эсмеральда. — О чем мы говорим? Чумы больше не существует! Ни чумы, ни холеры, ни проказы. Я, конечно, не врач, но мне кажется, что изобрели прививки, антибиотики, и эти болезни искоренили. Может быть, на этот раз Царевна ошибается.
Фетнат плюет на землю:
— Насколько я знаю, в Зимбабве бушует холера, и ничто ее не останавливает. Уже двенадцать тысяч человек умерло.
Орландо уточняет:
— Именно потому, что эти болезни считаются побежденными, наш организм совершенно не может им противостоять.
— Надо просто выпустить необходимые лекарства, — говорит Эсмеральда.
Орландо вспоминает все, что знает о современном бактериологическом оружии.
— Они, наверное, вывели новый устойчивый вирус чумы. Какими бывают некоторые виды гриппа.
Кассандра повторяет:
— Они используют чуму, чтобы уничтожить цивилизованный мир. Чуму и крыс. Как раньше.
Ким задумчиво произносит:
— Средневековая болезнь, распространяемая людьми, которые хотят вернуться в Средневековье…
— Надо всех крыс уничтожить, — предлагает Эсмеральда.
— Ты смеешься, что ли? В одном Париже крыс в два раза больше, чем жителей. Они адаптируются к любому яду. Они ни к чему не восприимчивы, — возражает Орландо.
— Он прав, Париж покоится на живой подушке из крыс. Если они станут переносчиками эпидемии, их не остановит ничто, — мрачно заявляет Ким.
Все, что случается больше двух раз, становится рутиной.
Так и предотвращать теракты стало для нас обычным занятием. Мы — пожарные, которые гасят огонь, вот и все.
Разница лишь в том, что у нас нет униформы, нет официального задания, а после завершения работы мы не получим ни вознаграждений, ни зарплаты.
Нашей наградой становится лишь сознание, что мы спасли от смерти людей, которые об этом даже не узнают.
Людей, которые, увидев нас, быстро отойдут в сторону и пожелают нам поскорей попасть в тюрьму.
Все утро Ким рыщет по Интернету в поисках крупных хранилищ питьевой воды неподалеку от столицы. Он показывает Кассандре фотографии, чтобы она могла узнать место событий.
Наконец одна картинка кажется ей знакомой.