– Убавьте звук! Вы не имеете права! Я сейчас вызову полицию!
Теперь на огромном настенном экране красовалось лоснящееся от грима лицо диктора, который с улыбкой продолжал читать текст информационного сообщения:
«...призвал верующих ко всеобщей войне. Он заклинал матерей пожертвовать своими детьми, обвешать их взрывчаткой и отправить на смерть ради священной цели. И вот на улице показалась процессия женщин, они скандировали лозунги религиозного характера и обещали родить много детей, которые станут будущими героями-мучениками...»
Элизабет с трудом вылезла из скопления диванных подушек и взгромоздилась на инвалидное кресло-каталку, собираясь преследовать похитительницу пульта. Ей удалось приблизиться к Сатин, но каждый раз, когда хозяйка дома протягивала руку за желанным предметом, ее гостья отступала еще на несколько шагов назад.
– Что вам от меня надо?!
– Помогите нам, примите участие в проекте «Последняя надежда».
– Но в конце концов вы можете справиться с этим проектом и без моей помощи! – завопила Элизабет Малори. – В мире существуют сотни яхтсменов! Отправляйтесь к ним! У них все в порядке с ногами, в отличие от меня!
Сатин Вандербильд все же согласилась убавить громкость телевизора.
– Я делаю это не ради вас, а ради Крамера. Ив придумал этот проект, он взвалил на свои плечи основную нагрузку по его воплощению в жизнь. Все зависит от этого человека, его изобретательности, его гения. Нужно, чтобы на душе у Крамера было спокойно. А так никогда не будет до тех пор, пока он живет с чувством вины за несчастный случай, происшедший с вами.
– Я никогда его не прощу! Он разрушил мою жизнь!
Сатин вновь включила телевизор на максимальную громкость.
– Стойте! Я сейчас вызову полицию!
Не помня себя от ярости, Элизабет направила кресло-каталку к телефонному аппарату. Но в тот самый момент, когда она готова была схватить трубку, гостья оторвала провод, соединявший аппарат с розеткой. Экс-чемпионка по парусному спорту бросилась в погоню. Когда Элизабет сочла, что приблизилась к Сатин на подходящее расстояние, она внезапно бросилась на нее, выпрыгнув из кресла. Но Вандербильд успела отступить, и ее преследовательница рухнула на палас, где могла лишь медленно ползти вперед, как какое-нибудь беспозвоночное животное. Гостиную вновь заполнил рев новостной программы, сопровождаемой шокирующей видеокартинкой. Теперь зрители могли полюбоваться на лесной пожар. Полыхали гектары соснового бора, и вся комната оказалась залита оранжевым светом и заполнена треском горящей коры. На экране появился пожарный, который заявил, что обнаружены доказательства преднамеренного поджога и что подозрение падает на строительные компании. Таким образом они, вероятно, хотели получить новую территорию для возведения загородных вилл. Затем камера показала огромное черное облако, висящее в небе над горящим лесом и заполняющее воздух вокруг темно-серым пеплом. Телевизор был по-прежнему включен на максимальную громкость, и от издаваемого им шума сотрясались стены. Соседи сверху стучали по полу древком швабры, требуя убавить звук. Элизабет устала ползать по полу и, наконец, знаком призвала противницу к перемирию. Сатин уменьшила громкость телевизора.
– Что же вы от меня все-таки хотите? Мало того, что Крамер переломал мне ноги, теперь он еще и присылает ко мне домой свою подручную, чтобы преследовать меня?
– Проект носит название «Последняя надежда», – повторила Сатин вместо ответа.
– Я никогда к нему не присоединюсь.
– Корабль называется «Звездная бабочка».
Сатин протянула экс-яхтсменке карточку, на которой можно было увидеть два больших треугольных паруса. Они сходились к корпусу судна, напоминающего длинную ракету. Элизабет схватила карточку и, дрожа от ярости, порвала ее на мелкие кусочки.
– Знаете, кто вы такая? – спокойно произнесла помощница Крамера. – Вы – эгоистка, думающая только о себе. Вы были эгоисткой уже тогда, когда совершали одиночные плавания. И когда вы подцепляли знаменитых людей, это тоже делалось только ради вашего собственного удовольствия. Ни в одном из ваших поступков никогда не было и нет ни грамма любви или великодушия.
– Я не разрешала вам оценивать меня и мою жизнь. Суд вынес приговор вашему нанимателю. Это он преступник. А вы, вы пришли преследовать его жертву. Он дорого заплатит и за это. Как только вы уберетесь вон, я позвоню своему адвокату. Вы еще обо мне услышите. Вам тоже придется ответить за это вторжение.
Сатин вновь увеличила звук телевизора.
«...процесс по обвинению в педофилии. Подозреваемый держал похищенных им детей в подвале своего дома и продавал их богатым бездельникам, чтобы те могли удовлетворить самые низкие свои инстинкты...»
– Стойте! Остановитесь!
«...После ареста подозреваемого его жена, которая часто оставалась одна на вилле с запертыми в подвале детьми, призналась, что слышала их крики, но не хотела ни во что вмешиваться. Она предпочла дать им умереть с голоду в тесных камерах...»
– Прекратите! Я больше не могу.
Сатин убавила громкость.
– Я ненавижу вас. Вы мне за это заплатите.
– Даже ваш гнев кажется мне всего лишь выражением вашего чрезмерно большого эго. Интересно, способны ли вы хоть раз подумать о других? Спасение человечества – славный проект, не так ли?
– Мне плевать на человечество! Пропади оно пропадом!
Элизабет схватила стакан и нашла в себе силы швырнуть его в сторону блондинки. Та наклонилась, и стакан вдребезги разбился об стену.
– Проект финансируется Габриэлем Макнамаррой, и этот человек, несмотря на все свои миллиарды, не стал эгоистом. Он думает о других, тогда как вы в вашем крайне невыгодном положении инвалида по-прежнему считаете себя пупом земли.
Мореплавательница остановилась и вновь принялась ругаться.
– Зачем вы явились, издеваться надо мной?
У Сатин Вандербильд осталась лишь одна идея, как выйти из создавшейся ситуации... Ну что же, пан или пропал.
– Чтобы спасти вас, – произнесла она тихо.
Элизабет недоверчиво уставилась на блондинку, которая по-прежнему сжимала в руке пульт дистанционного управления, как будто он был неким оружием.
– Нельзя убедить людей с помощью насилия и угроз. По крайней мере, не меня.
Экс-спортсменка отказалась от мысли добраться до телефона, повернулась к бутылке и, прежде чем наполнить стакан коричневой жидкостью, неожиданно высыпала на ладонь пригоршню таблеток. Однако Сатин выхватила бутылку из рук хозяйки дома и швырнула спиртное в сторону телевизора.
– Спящая должна пробудиться.
Элизабет на мгновение остановилась в нерешительности, не зная, продолжать ли противостояние, затем выражение ее лица изменилось и она принялась смеяться. Это был истеричный, нервный смех, который постепенно превратился в рыдания...