– Назовите ему всех своих предков.
Он хотел еще сказать: «Даже если половину придется выдумать», но сдержался – вдруг хоть один из спутников Элишаммы владеет лагоанским?
Жункейро не подвел его, бойко оттарабанив с дюжину поколений предков, и если ему пришлось нафантазировать немного – Фернао не поймал бы его на вранье.
– Спросите, что им от нас нужно, – потребовал генерал-лейтенант.
Фернао перевел. Элишамма разразился речью в театральной манере, давно вышедшей из употребления везде, кроме полярного континента: даже альгарвейцы не уделяли столько времени похвальбе. И поторопить его, не нанеся вождю смертельного оскорбления, Фернао никак не мог.
В конце концов Элишамма иссяк, и Жункейро, воспользовавшись паузой, повторил нетерпеливо:
– Ну так от нас-то что им нужно?
– Шелудивое племя, – так обитатели льдов называли скопом все народы, неспособные похвастаться густой шерстью, – Янины заплатит нам золотом, чтобы мы воевали вас. Сколько золота заплатите вы, чтобы наши воины остались в ярангах?
– Прежде чем ответить, я посоветуюсь с моим шаманом, – отозвался лагоанский командующий, указав на Фернао. Тон он избрал верный, и Элишамма покорно склонил голову.
– Можете остаться здесь, – снизошел Жункейро, – мы с чародеем побеседуем на свежем воздухе.
Фернао пересказал его слова на янинском и поторопился следом за командиром.
– Силы горние! – пробурчал Жункейро. – Они хоть когда-нибудь моются?
– Судя по тому, что я видел – и нюхал – никогда, ваше превосходительство, – ответил Фернао. Жункейро закатил глаза. – Правду сказать, это студеный край. Окунуться в здешние воды, даже когда они не скованы льдом, – значит заигрывать с грудной лихорадкой.
– Пфе! – Жункейро отмахнулся от его слов так выразительно, что не оставалось сомнений: лагоанцы хоть и воевали с Альгарве, но оставались при этом народом альгарвейского корня. А еще у чародея не осталось сомнений, что у генерал-лейтенанта напрочь отбило обоняние.
Затем карие глаза командующего сощурились.
– Но к делу. Действительно янинцы пытались подкупить местные племена? И если да – сколько могли им предложить? Стоит ли нам перебить их цену? Сколько вообще вреда в силах нанести нам обитатели льдов?
– На первый вопрос отвечу: могли попытаться, – отозвался Фернао. – В сражениях с нами янинцам удача не сопутствовала, так отчего бы им не потратить немного золота, чтобы кто-то сделал работу за них?
– Иначе говоря, скорей всего пытались. – Жункейро рассеянно поцокал языком. – А нельзя прояснить этот вопрос при помощи чародейства?
Фернао вздохнул так тяжело, что морозное облако окутало обоих лагоанцев.
– В здешних краях, сударь, дерлавайские чары имеют свойство действовать наперекосяк. Опасным образом, прошу заметить.
Жункейро с досадой глянул на него:
– Тогда зачем мы тащим вас с собой?
– Затем, что энтузиазм полковника Пейшото оказался сильнее здравого смысла, – огрызнулся Фернао, – сударь.
Судя по выражению физиономии генерал-лейтенанта, это был бунт – или нечто похожее. С видимым усилием Жункейро сдержался.
– Хорошо, – проскрипел он, хотя ясно было, что ничего хорошего командующий в этом не видит. – Тогда, по вашим оценкам, ваше волшебство, как бы вы ни пришли к ним, – как можно ответить на остальные мои вопросы?
– Сколько бы ни заплатили янинцы Элишамме, он попытается завысить их цену, – ответил Фернао. – Надуть нас, иначе говоря. Короля Цавелласа он, без сомнения, тоже попытается надуть. Но я полагаю, что стоит перебить цену янинцев, если получится. И… прошу прощения, сударь, но последний вопрос я запамятовал.
– Если мы не заплатим, много ли вреда от них будет? – повторил Жункейро.
– На своих клятых верблюдах кочевники передвигаются быстрее нас, – ответил Фернао. – Я бы не пожелал, чтобы они совершали набеги на наши линии снабжения по суше, в то время как альгарвейцы уже перехватывают транспорты, идущие из Лагоаша к южным берегам.
Жункейро прошелся взад-вперед, пиная сугробы, потом замер так внезапно, что застал Фернао врасплох.
– Ладно, – прорычал он. – Пошли, поторгуемся с вонючим – в самом прямом смысле! – шлюхиным сыном.
Данная природой физиономия очень помогала Элишамме: прочесть выражение его лица было практически невозможно. Борода туземца росла от скул, седеющие усы полностью закрывали губы, а шевелюра начиналась от бровей, представлявших собою пучки более жестких волос по нижнему краю лба. Голой кожи видно не было.
А вот торговался он прескверно. Кроме того, вождь совершил большую ошибку: пожадничал. Когда Элишамма с серезным видом объявил, что янинцы предложили сто тысяч золотых за то, чтобы его племя напало на лагоанский экспедиционный корпус, командующий и его старший чародей просто рассмеялись туземцу в лицо.
– Вся Янина, – объяснил Жункейро, – вместе взятая, не стоит ста тысяч золотых.
Фернао перевел его слова с превеликим удовольствием. Вообще-то генерал-лейтенант преувеличил немного, но сам чародей не дал бы за всю Янину и ломаного гроша.
Элишамма поддался без видимого смущения: Фернао решил, что, даже лишеннный бороды, вождь не смутился бы. В бесстыдстве он мог бы переплюнуть любого янинца.
– Быть может, я ошибся. Быть может, они дали всего лишь пятьдесят тысяч.
Фернао даже не озаботился тем, чтобы перевести его слова.
– Пятидесяти тысяч вся Янина тоже не стоит.
Когда Элишамма снизил цену еще раз, даже не пытаясь громогласно заявить, что с самого начала говорил правду, Фернао усмехнулся про себя и привлек к дискуссии командующего – тот знал, сколько может позволить себе выложить за бездействие туземцев министерство обороны. Вдвоем они уговорили Элишамму на десятую долю первоначально запрошенной суммы.
– Уговор? – спросил вождь в конце концов.
Жункейро кивнул и хотел было сказать что-то, но Фернао опередил его:
– Да. Одно только еще: кого ты оставишь в заложниках? Сойдут и те, с кем ты пришел сюда, вождь.
Он перевел свои слова на лагоанский, чтобы и командующий мог понять. Жункейро глянул на него изумленно. Должно быть, он изрядно постарался, чтобы скрыть ужас, – в цивилизованных странах заложников давно уже перестали брать, хотя, по слухам, альгарвейцы воскресили древний обычай на завоеванных землях.
Но Элишамма только застыл на миг, а потом неторопливо кивнул.
– Не знал, додумаетесь ли вы, – промолвил он. – Вы, шелудивые, часто забываете о таких вещах. Если бы ты не заговорил, я не стал бы напоминать.
– Верю, – ответил Фернао. – Но я бывал в здешних краях и знаю кое-что – не все, но кое-что – о ваших обычаях. Какое у тебя тотемное животное?