Досмотр каравана продолжался около трех часов. В результате одного неудачника из вагона Фернао высадили, не обращая внимания на его возмущенные вопли.
– Радуйся, что мы тебя под белы руки не доставили в Илихарму, – бросил ему на перроне один из таможенников. – Уж поверь мне, тебе бы это гораздо меньше понравилось.
Нарушитель спокойствия тут же испуганно всхлипнул и замолчал.
Наконец караван снова тронулся в путь по заснеженным просторам Куусамо. Но пейзажи за окнами – леса, поля и холмы ничуть не отличались от лагоанских. По крайней мере, они нисколько не изменились с тех пор, как королевство и страна семи князей разделили один остров. Встречавшиеся на пути каравана города с виду могли в равной степени принадлежать как Лагоашу, так и Куусамо. Более ста с лишним лет все муниципальные здания строились и тут и там по одному и тому же образцу.
Но когда за окнами вагона замелькали деревушки и одинокие фермы, у Фернао наконец исчезло чувство, что он все еще путешествует по своему королевству: здесь даже стога складывали по-иному. Куусамане прикрывали их холстами, зачастую украшенными вышивкой или аппликациями, и потому копны походили на маленьких кругленьких старушонок, повязавших головы нарядными шарфами.
Да и фермы, по крайней мере большая их часть, порядком удивили чародея. До того, как каунианские солдаты и поселенцы пересекли Валмиерский пролив, куусамане были простыми кочевниками и скотоводами. Они быстро научились обрабатывать землю и жить оседло, но до нынешних дней, вот уже более полутора тысяч лет, половина их построек – будь они из кирпича или из дерева – до сих пор имели форму кибиток, что однажды остановились на денек и уже больше никогда не тронутся с места.
На закате караван прибыл в столицу. Спустившись по маленькой деревянной лестнице с подвесного вагона на платформу, Фернао застыл на месте, озираясь в поисках встречающих: он ведь заранее дал знать знаменитому теоретику о своем прибытии. Но Сиунтио нигде не было видно. Впрочем, через несколько минут он заметил в толпе знакомый силуэт мага, с которым не раз встречался на конклавах на острове и в восточной части Дерлавая.
Фернао отчаянно замахал рукой:
– Магистр Ильмаринен!
Он знал, что Ильмаринен бегло говорит по-лагоански, изредка вставляя просторечные обороты. Но сегодня, однако, чародей-теоретик избрал для общения с ним классический каунианский – великий язык магистров и наставников.
– Вы проделали столь длинный путь ради достижения малого, магистр Фернао. – В голосе встречающего звучала скорее насмешка, чем сочувствие.
– Отчего же? – полюбопытствовал приезжий, старательно делая вид, что подобный прием его не задевает. Однако, если Ильмаринен объяснит ему причину, по которой его миссия обречена на провал, он был готов тут же взять реванш.
Но Ильмаринен не оправдал ожиданий Фернао. Он подошел почти вплотную и выразительно помахал указательным пальцем у него перед носом.
– Потому что ты здесь не найдешь никого, кто знал бы хоть что-нибудь тебя интересующее или сказал тебе хоть что-нибудь, если и вправду что-то знает. Так что теперь ты можешь просто снова сесть в вагон и отправиться домой, в Сетубал. – И шутовски сделав ручкой на прощание, Ильмаринен повернулся, собираясь уйти.
– А поужинать сначала можно? – вкрадчиво спросил Фернао. – Я буду рад видеть тебя моим гостем в любой таверне по твоему выбору.
Ильмаринен обернулся:
– Готов за соломинку зацепиться, да? – Похоже, заграничный гость занимал его больше, чем желание посмеяться над ним. Маг нагнулся, подхватил одну из сумок Фернао и бросил на ходу: – Это можно устроить. Полагаю, ты составишь мне компанию.
Фернао подхватил вторую сумку, закинул ее на плечо и поспешил следом.
Поспешать пришлось даже очень – Ильмаринен был шустрым старикашкой. На секунду гость даже заподозрил, что ушлый куусманин решил провести его и удрать вместе с сумкой, в которой, кстати, был весь его немудреный запас аппаратуры. Нет, Фернао не думал, что Ильмаринен знает, что в мешке. Не то чтобы тот был не в состоянии это узнать… Да он попросту не мог этого знать. Но на будущее..
Лишь когда оба сошли с запруженного толпой перрона, куусманский теоретик оглянулся и, заметив шагающего след в след гостя, бросил через плечо:
– Что, решил, что я хочу тебя надуть, а?
Интересно, он действительно шутил или пытался скрыть разочарование? Фернао не знал. Но он понял, что Ильмаринен и не ждет ответа.
По дороге он все же успевал глазеть по сторонам. Хотя Илихарма и не числилась великим городом, как Сетубал, но прочно занимала второе место. В домах здесь было десять, а то и пятнадцать этажей, по улицам сновал народ, одетый по последней моде в различных стилях, а из магазинов то и дело выбегали обвешанные покупками хозяйки.
Как и в большинстве куусаманских городов, Фернао чувствовал себя здесь как дома, с той лишь разницей, что не мог прочитать ни одной надписи. Он говорил по-сибиански и по-альгарвейски, по-фортвежски и на классическом каунианском, даже мог бы объясниться с валмиерцем, а вот язык ближайших соседей оставался для него до сих пор закрытой книгой!
Через пару кварталов Ильмаринен остановился.
– Здесь, – бросил он опять-таки на каунианском. И добавил: – Неплохое местечко.
Надпись над входом ни о чем не говорила Фернао, однако намалеванная на вывеске картина вызвала у него улыбку: за ломящимся от яств столом сидели семь оленей в княжеских коронах. И он шагнул в дверь вслед за своим провожатым.
В столице Валмиеры, Приекуле, официанты встречали клиентов с откровенным подобострастием; в родном городе Фернао, Сетубале, обслуга вела себя более сдержанно; здесь же официант встретил Ильмаринена как близкого родственника. А затем поприветствовал Фернао на певучем куусаманском. Он сделал довольно типичную для аборигенов ошибку – они часто принимали чародея за своего из-за характерной складки на веках и раскосых глаз. Не зря говорили, что в жилах лагоанцев течет не только альгарвейская кровь – куусаманской там тоже немалая примесь. Фернао развел руками и ответил на родном языке:
– Глубоко сожалею, но я не говорю по-вашему.
– Ах вот как. Что ж, тогда мне будет легче вас обсчитать, – вежливо ответил официант по-лагоански. Он ухмыльнулся совсем как Ильмаринен, и снова было трудно понять, шутит он или говорит всерьез.
Поданное меню оказалась все на том же невразумительном местном языке.
– Здесь три фирменных блюда, – сообщил Ильмаринен, наконец-то снизошедший до лагоанского, – лосось, баранина и северный олень. Выбирай любое – не ошибешься.
– Благодарю, лосось именно то, что надо, – ответил Фернао. – У обитателей льдов я на всю жизнь наелся разных экзотических блюд.
– Ну олень все же лучше, чем верблюд, хотя это дело вкуса, – пожал плечами Ильмаринен. – А мне баранью отбивную, пожалуйста. Меня отчего-то все кличут «старым козлом», но если я начну жрать своего почти что тезку, дьёндьёшцы обидятся. – Он жестом подозвал официанта и, сделав заказ на куусаманском, обернулся к Фернао: – Пиво тебя устроит? – Тот кивнул. Ильмаринен произнес еще пару слов, официант кивнул и бесшумно удалился.