– А он, случайно, не пользовался добровиртуальной реальностью? – поинтересовался я.
– И в самом деле пользовался, – удивился моим познаниям Бахтияр. До этого момента выражение его лица говорило о том, что я вызываю у него крайнее раздражение. А теперь раздражение вдруг улетучилось. – А вы больше осведомлены в магическом производстве, чем можно было ожидать от бюрократа.
– Мы не все время перекладываем пергамента из одной стопки в другую, – с достоинством ответил я. – Это, конечно, отнимает большую часть нашего времени, но не все.
Он уставился на меня своими черными, глубоко посаженными глазами.
– Лучше бы вы побольше времени проводили за своим столом, инспектор, вместо того чтобы мешать своим расследованием такому законному бизнесу, как мой.
– Ничего, вам это не помешает. – Я ухмыльнулся и уставился на него, постаравшись принять такой же величественный вид. Худощавые персы любят разыгрывать из себя пророков и призывать гнев Божий на головы грешников. По-моему, это нечестный прием. Но я тоже не лыком шит. – Нам будет нелегко обнаружить протечку на этой свалке. Вы окажете мне большую помощь, позволив взглянуть на те очистные устройства, о которых вы упоминали.
– Я отведу вас туда, – согласился он. – Я ожидал подобной просьбы.
Бахтияр предусмотрительно разместил специалистов по очистке отходов на другом этаже, в отдельном помещении. Это сводило к минимуму влияние посторонних Сил, а заодно не ослабляло магию инструментов. – Инспектор Фишер, позвольте представить вам Дагоберто Веларде и Керка Мак-Каллоу, специалистов по дезактивации побочных продуктов «Точных инструментов Бахтияра», – церемонно произнес Бахтияр. – Берт, Керк, это Дэвид Фишер из АЗОС. Он считает, что мы виновны в утечках с Девонширской свалки.
Мне уже надоело отрицать это; было ясно, что Бахтияра и его «спецов» все равно не переубедить. Оба специалиста уставились на меня. Веларде был бронзовокожим коротышкой, а Мак-Каллоу – длинным, тощим, да еще и огненно-рыжим в придачу. Его суровые серые глаза горели религиозным фанатизмом.
– Не обращайте на меня внимания, джентльмены, – попросил я. – Делайте свое дело.
Судя по их физиономиям, они предпочли бы делать свое дело вовсе без меня. Видно, они давно сработались, такую слаженную команду не часто встретишь. Парнишка из отдела торговли – который при ближайшем рассмотрении оказался женщиной в каске, рабочем комбинезоне и сапогах – прикатил на тележке бочку. Работница поставила бочку, кивнула мастерам очистного дела и убежала.
Берт Веларде вскрыл ампулу со святой водой и окропил бочку снаружи, чтобы по возможности нейтрализовать поверхностную магию. Святую воду может с успехом применять человек любого вероисповедания, к тому же, хоть внешность порой бывает обманчива, я готов был спорить на двухнедельное жалованье, что Веларде – католик. И все же молитва католика-мирянина куда слабее, чем молитва священника. Веларде не молился. Это входило в обязанности Керка Мак-Каллоу. У него был сочный, выразительный голос с раскатистыми шотландскими интонациями. Он почти не заглядывал в молитвенник, который держал в огромных ручищах, видно, знал все наизусть. Это вовсе не означает, что он механически бубнил знакомый текст – он вкладывал чувство в каждое слово.
– Керк – пресвитер церкви Ветхого и Нового Завета, – тихо пояснил Бахтияр. – В пестроте Энджел-Сити есть свои преимущества.
– И не говорите, – согласился я. Исхак Бахтияр умел управлять людьми. Различие между священнослужителями и мирянами у протестантов не столь велико, как у католиков: слова пресвитера, относящегося к числу избранных, будут услышаны точно так же, как молитвы простого священника. А ведь Бахтияр мог нанять двоих мирян и платить им даже меньше, чем одному профессионалу. Да, Бахтияр свое дело знал.
– А если у вас еще остались какие-нибудь сомнения, инспектор Фишер, насчет трудолюбия наших специалистов по очистке, давайте вернемся в мой кабинет и я покажу вам подробные записи относительно их деятельности с тех пор, как мы переехали в это здание.
Сомнений у меня не осталось, но я все же поплелся за Бахтияром. Он порылся в папках с пергаментами и швырнул мне некоторые документы. Я просмотрел записи. Они убедительно подтверждали именно то, о чем говорил Бахтияр. Это меня вовсе не удивило: неужели глава фирмы добровольно покажет документы, которые могут его скомпрометировать?
Итак, если с точными инструментами Бахтияра и не все в порядке, доказать этого я все равно не мог. Все производство выглядело именно так, как положено. Возможно, команда специалистов по обеззараживанию и не была ортодоксальной (в теологическом смысле слова), но работала она на славу.
– Что-нибудь еще, инспектор? – поинтересовался Бахтияр, когда я закрыл последнюю папку. Недвусмысленно намекая, что пора бы и честь знать, он спросил свой хронометр, который час.
Судя по ответу маленького хорологического демона, я уже сожрал пятьдесят пять драгоценнейших Бахтияровых минут, в то время как обещал занять всего сорок пять. Похоже, тощий перс всерьез ожидал, что я начну униженно извиняться и вилять хвостом, – мол, нечего подобного впредь не повторится. Но, увы, я не оправдал его ожиданий: когда живешь в большом городе, как-то черствеешь душой. И я произнес стандартное «Простите, что отнял у вас столько времени» самым безразличным тоном, чтобы он понял, что мне его время до лампочки.
Он опять принялся злобно пялиться на меня, но я сделал вид, будто не замечаю этого, отчего он расстроился еще больше. Я поднялся.
– Ну, похоже, я смогу найти выход.
– А вот и не… – Тут Бахтияр спохватился. Если он обойдется со мной слишком грубо, кто знает, какой гадости тогда от меня ждать? Кто-кто, а уж персы знают, что такое месть. Бахтияр попробовал снова: – Нет, инспектор, вы забыли о двери. Она действует и в обратном направлении.
И вот, как ни противно ему было это делать, а пришлось провожать меня до выхода, чтобы я не потревожил сигнализацию (о которой, если хотите знать, я вовсе не забыл). На прощание Бахтияр пробормотал несколько злобно-вежливых фраз и отправился восвояси.
Синди Мендоса встретила меня ослепительной улыбкой, когда я приблизился к ее столу (вот о ней-то я успел забыть, и Бахтияр мог бы выиграть раунд, если бы вызвал ее к себе в кабинет и велел проводить меня до выхода. Но это обошлось бы ему в пару лишних минут моего присутствия, а он, по-моему, был слишком рационален, чтобы их лишиться). – Неужели вы запомнили отпирающее заклинание? – удивилась секретарша.
Не сомневаюсь, что она пыталась проверить, не хочу ли я испробовать его на ней. Однако я не оправдал ее надежд; я сказал:
– Нет, уж простите – у меня есть правило: никогда ничего не запоминать.
И я вышел, пока она не нашлась, что ответить.
Когда я вернулся в Конфедеральное Здание и поднялся к себе в кабинет, на моем столе лежала записка от Розы:
«ДЭВИД, НЕМЕДЛЕННО ЗАЙДИТЕ К БИ». Раздумывая, что за беда стряслась в мое отсутствие, я отправился в кабинет к начальству.