Бесстрастность ответа сделала его еще более абсурдным. Мцеппс заговорил на шипящем языке ящеров. Мэзер послушал его, затем сказал:
— Он говорит, что встречался с парой специалистов по двигателям в… Впрочем, вам об этом знать не требуется. Там, где он был раньше. Им нравилось быть там. А почему, Мцеппс? — Он повторил вопрос на языке ящеров, выслушал ответ, рассмеялся и сообщил: — Потому что парень, с которым они работали, не выше их самих… Эй! Что это на вас нашло?
Гольдфарб и Раундбуш радостно взвизгнули.
Гольдфарб объяснил:
— Это должен быть полковник Хиппл. Мы оба считали, что он расстался с жизнью, когда ящеры навалились на Брантингторп. И это первая весть о том, что он жив.
— А, неплохое шоу, — сказал Мэзер. Он пощелкал пальцами и указал на Гольдфарба. — Я чуть не забыл кое-что сообщить вам. — Он, казалось, рассердился на себя: ему ничего забывать не полагалось. — Вы ведь кузен этому парню Мойше Русецки, не так ли? — Не ожидая кивка пораженного Гольдфарба, он продолжил: — Да, конечно, это вы. Я должен поставить вас в известность, что не так давно я посадил его с семьей на пароход, идущий в Палестину, по приказу начальства.
— В самом деле? — бесцветным голосом спросил Гольдфарб. — Благодарю вас, сэр, за то, что вы рассказали. Другое дело… — Он покачал головой. — Я вывез его из Польши, чтобы ящеры не смогли совершить над ним самое худшее, и теперь он снова в стране, которую они захватили. Вы что-нибудь получали от него, после того как он прибыл туда?
— Боюсь, что нет, — ответил Мэзер. — Я даже не слышал, добрался ли он туда вообще. Вы же знаете, как сейчас с безопасностью. — Он казался несколько смущенным. — Наверное, мне не следовало говорить вам, но ведь кровь все же гуще воды, так?
— Да. — Гольдфарб закусил губу. — Полагаю, что все же лучше знать.
Он не был уверен в том, что хотел этим сказать. Он почувствовал себя беспомощным. Но ведь Мэзер вполне мог принести весть, что, например, Мойше, Ривка и Рейвен погибли во время воздушного налета ящеров на Лондон. Но здесь все же оставалась надежда. Уцепившись за нее, он сказал:
— Что ж, у нас не из чего особенно выбирать. Мы можем только надеяться, правда?
— Вы совершенно правы, — сказал Мэзер, и Гольдфарб понял, что произвел приятное впечатление. — Единственный способ не сойти с ума — продолжать дело.
«Как это по-британски», — подумал Гольдфарб, с печалью и восхищением одновременно.
— Посмотрим, что знает Мцеппс о радарах и что он сможет рассказать об установках, которые мы захватили у его товарищей.
Еще до окончания работы в первый день общения с ящером он узнал больше, чем за несколько месяцев терпеливой — а иногда и не очень — деятельности методом проб и ошибок. Мцеппс дал ему ключ к системе цветной кодировки, которую ящеры использовали для обозначения деталей и проводов, гораздо более сложной и информативной, чем та, к которой привык Гольдфарб. Ящер показал себя и искусным техником, продемонстрировав специалисту королевских ВВС с десяток быстрых приемов, с помощью которых сборка, разборка и отыскание неисправностей в блоках радара выполнялись легче.
Но когда дело дошло непосредственно до ремонта, тут от него пользы было меньше.
Гольдфарб спросил его через Мэзера:
— Что вы будете делать, если этот блок окажется неисправным?
И он показал на устройство, управляющее длиной волны радара. Он не знал, как это делается, хотя его изыскания убедили его, что это возможно.
— Вы вынимаете модуль и заменяете его исправным. — Мцеппс потянулся к радару. — Смотрите, он вставляется и вынимается вот так. Очень просто.
Это было очень просто. С точки зрения легкости разборки и доступа к деталям приборы ящеров значительно превосходили все, что имелось у королевских ВВС. Ящеры сконструировали их так, что они были не только эффективными, но и удобными в обслуживании. В них было вложено немало инженерного ума. Британские же инженеры пока достигли лишь уровня, при котором радары хотя бы работали. Каждый раз, когда Гольдфарб смотрел на мешанину проводов, резисторов и конденсаторов, составлявших внутренности радара королевских ВВС, он понимал, что об удобстве обслуживания еще никто не задумывался.
Мцеппс, однако, не вполне понял вопрос.
— Я понял, как вы заменили его, да. Но представьте себе, что у вас нет замены всего блока. Предположим, вам надо отремонтировать часть, которая стала неисправной. Как вы отыщете ее и как отремонтируете?
Капитан Мэзер перевел уточненный вопрос ящеру.
— Ничего нельзя сделать, — сказал тот по-английски.
Затем продолжил на своем языке. Мэзеру пришлось дважды останавливать его и задавать дополнительные вопросы. Наконец он изложил Гольдфарбу суть:
— Он говорит, старик, что ничего сделать нельзя. Сборка — блочная. Если какая-то часть неисправна, выбрасывается весь блок. — Мцеппс добавил что-то еще. Мэзер перевел: — Идея в том, чтобы ничего не ломалось и выбрасывать ничего не требовалось.
— Если нельзя починить то, что сломалось, что хорошего в таком подходе? — спросил Гольдфарб.
Насколько он знал, заниматься электроникой без теоретических знаний о действии техники бесполезно — а если вы разбираетесь в теории, то вы уже на полпути к умению починить неисправность. Временами они случаются.
Через мгновение он решил, что несправедлив к ящеру.
Множество людей управляют автомобилем и знают о том, как он действует, ровно столько, чтобы залить бензин да залатать проколотую камеру. Тем не менее он не стал бы включать такого человека в команду, если бы водил гоночный автомобиль.
Мцеппс, похоже, придерживался своего мнения. Через капитана Мэзера ящер пояснил:
— Задача техника состоит в том, чтобы сказать, какая из частей больна. В любом случае мы не можем производить компоненты для нашей аппаратуры на этой планете. Ваша технология слишком примитивна. Мы должны использовать то, что привезли с собой.
Гольдфарбу тут же представился экспедиционный корпус викторианских времен в черной Африке, попавший в стесненные обстоятельства. Британские солдаты побили множество туземцев — пока хватало патронов, пока в пулемете «максим» не сломалась какая-то деталь, пока лошади не начали гибнуть от сонной болезни и пока сами они не стали гибнуть от малярии, оттого что заблудились… Да мало ли что может случиться в черной Африке! Если эта викторианская армия застряла без надежды спастись…
Он повернулся к Дональду Мэзеру.
— Знаете, сэр, я впервые почувствовал некоторую симпатию к ящерам.
— Не спешите, — посоветовал Мэзер. — Они полезны вам, и это истинная правда. Но они опасные противники, а значит, мы должны стать еще опаснее. Газы, эти вот бомбы… если мы не хотим утонуть, надо хвататься за все, за что сможем.
Это было бесспорно правильно. Но Мэзер тоже не понял, что имел в виду Гольдфарб. Дэвид посмотрел на разведчика. Нет, Мэзер явно не относится к тем, кто одобряет споры на основе исторических аналогий, даже если он знает смысл этого слова.