— Очень приятно, — сказал Уссмак, сообразив, что Большие Уроды хотят задать ему некоторые вопросы, — а вот кто вы, друг? Как вы оказались на этой должности?
— Меня звали Газзим, я был стрелком второго ранга, пока мой бронетранспортер не был уничтожен, а меня не взяли в плен, — ответил самец. — Теперь у меня нет ранга. Я существую из милости Советского Союза. — Газзим понизил голос. — А теперь и вы тоже.
— Наверняка это не так плохо, — сказал Уссмак. — Страха, командир корабля, который дезертировал, объявил, что большинство тосевитских не-империй хорошо обращается с пленными.
Газзим не ответил. Лидов заговорил на местном языке, звучавшем для Уссмака, словно шум, который издает самец, проглотивший слишком большой кусок пищи. Газзим отвечал похожими звуками, вероятно, объясняя тосевиту, что сказал Уссмак.
Лидов сжал вместе кончики пальцев, причем каждый палец прикасался к такому же пальцу другой руки. Этот странный жест напомнил Уссмаку, что он, несомненно, имеет дело с чуждым видом. Затем тосевит снова заговорил на своем языке. Газзим перевел:
— Он хочет знать, для чего вы здесь.
— Я даже не знаю, где нахожусь, не говоря уже о том — для чего, — ответил Уссмак с некоторой резкостью. — После того как мы сдали базу солдатам СССР, нас вначале посадили в ведомые животными перевозочные средства, а затем в совершенно жуткие железнодорожные вагоны, затем наконец в другие перевозочные средства, из которых было нельзя посмотреть наружу. Эти русские не выполняют соглашения, которым они должны следовать, как обещал Страха.
Выслушав перевод, Лидов откинул голову назад и издал своеобразный лающий шум.
— Это он смеется, — объяснил Газзим. — Он смеется, потому что самец Страха не имеет опыта общения с тосевитами СССР и не знает, о чем говорит.
Уссмак не придал значения этим словам.
Он сказал:
— Это поражает меня меньше, чем почетное место, которое было нам обещано, когда мы согласились на условия сдачи. Если бы я не знал ничего лучше, я мог бы сказать, что оно напоминает мне тюрьму.
Лидов снова расхохотался, причем еще до того, как слова Уссмака были переведены.
«Он немного знает наш язык», — подумал Уссмак и решил быть более осторожным в отношении того, что говорит.
Газзим сказал:
— Название этого места — Лефортово. Это в Москве, столице СССР.
Совершенно естественно, казалось, даже не раздумывая, Лидов протянул руку и ударил Газзима в морду. Лишенный раскраски самец съежился. Лидов громко заговорил; будь Большой Урод самцом Расы, он, несомненно, отделял бы каждое слово усиливающим покашливанием. Газзим отступил в позе послушания. Когда Лидов закончил, переводчик сказал:
— Я должен сказать вам, что мне не разрешено давать вам излишней информации. Этот допрос — для получения сведений от вас, а не для того, чтобы давать их вам.
— Тогда задавайте ваши вопросы, — покорно сказал Ус-смак.
И вопросы начались — они падали, как снег ненавистной Уссмаку сибирской метели. Вначале это были вопросы, которые он задал бы тосевитскому коллаборационисту, прошлого которого он не знал: вопросы о его военной специальности и об опыте пребывания на Тосев-3 после того, как он ожил после холодного сна.
Он смог рассказать полковнику Лидову о танках Расы. Самцы в танковых экипажах по необходимости должны были знать больше, чем требовала их специальность, чтобы они могли продолжать бой в случае потерь. Он рассказывал об управлении машиной, о ее подвеске, об оружии, о двигателе. После этого Лидов стал спрашивать о стратегии и тактике Расы и о других Больших Уродах, с которыми тот воевал. Это озадачило его: наверняка Лидов был лучше осведомлен о своем собственном роде, чем Уссмак. Газзим сказал:
— Он хочет, чтобы вы перечислили все виды тосевитов в порядке их способности воевать, по вашему мнению.
— В самом деле?
Уссмак хотел задать Газзиму пару вопросов, прежде чем отвечать, но не осмелился, и не потому, что следователь — Большой Урод — понимал язык Расы. Он задумался, насколько искренним ему следует быть. Хочет Лидов услышать похвалы тосевитским самцам или же ему нужна реальная информация? Уссмаку пришлось гадать и выбрал следующее:
— Скажите ему, что лучше всего воюют немцы, затем британцы, а затем советские самцы.
Газзим поежился. Уссмак решил, что сделал ошибку, и задумался, насколько она велика. Переводчик заговорил на квакающем русском языке, передавая его слова полковнику Лидову. Маленький рот тосевита сжался еще сильнее. Он произнес несколько слов.
— Скажите ему, почему, — сказал Газзим, ни намеком не выдавая реакцию Лидова.
«Твоему яйцу следовало бы протухнуть, вместо того чтобы дать тебе вылупиться, Газзим», — подумал Уссмак. Но, начав, он должен был идти до конца:
— Немцы все время получают новые виды вооружения, каждое новое лучше предыдущего, и они умеют тактически приспосабливаться. Тактически они лучше, чем наши обучающие машины на Родине, и почти постоянно удивляют.
Лидов снова заговорил по-русски.
— Он говорит, что СССР тоже, к своему сожалению, обнаружил это. СССР и Германия жили в мире, были друзьями, и вот трусливые изменники немцы предательски напали на эту миролюбивую не-империю.
Лидов сказал еще что-то. Газзим перевел.
— А британцы?
Уссмак сделал паузу, прежде чем ответить. Он подумал, что мог бы сказать немецкий самец о войне с СССР. Что-то другое, решил он. Он знал, что тосевитская политика была гораздо более сложной, чем то, к чему он привык, но этот Лидов вломился в его представления о мире, как стрелок на танке, принуждающий огнем цель сдаться. Это доказывало, что он не прочь услышать и что-то неприятное о соплеменниках из Больших Уродов.
Тем не менее вопрос о британцах дал Уссмаку время подготовиться к рассказу о СССР. Бывший водитель танка Расы (страстно желавший теперь быть только водителем) ответил:
— Британские танки не могут по качеству сравниться с немецкими или советскими. Правда, британская артиллерия очень хороша, и британцы первыми применили против Расы ядовитые газы. Кроме того, остров Британия небольшой и плотно заселен, и британцы очень хорошо проявили себя в застроенных местностях. Это стоило нам больших потерь.
— Так, — сказал Лидов.
Уссмак повернул один глаз в сторону Газзима — вопрос без вопросительного покашливания.
Переводчик объяснил:
— Это означает «так» или «хорошо». Это показывает, что ваши слова приняты к сведению, но мнения о них не выражается. А теперь он хочет, чтобы рассказали о самцах СССР.
— Будет исполнено, — вежливо сказал Уссмак, словно Лидов был старшим над ним. — Я хочу сказать, что русские самцы такие храбрые, как другие тосевиты, которые мне встречались. Я хочу также сказать, что ваши танки хорошо сделаны, имеют хорошую пушку, хороший мотор и особенно хороши у них гусеницы для изрытой земли, столь обычной на Тосев-3.