– Вашего кровного наследника? – вкрадчиво произнес фаворит короля. – Есть один способ осуществить это или хотя бы попробовать.

Продолжая поглаживать его по мускулистому бедру, Сколопакс покачал головой:

– Похоже, этот способ не для меня. Я пытаюсь, время от времени. Сейчас каждая юбка во дворце мечтает об этом, но все бесполезно.

– Плохо дело, ваше величество. – Эйсталф покачал головой. – Женщины тоже могут доставить удовольствие.

– У меня есть ты и Вакхо, – сказал Сколопакс. – Если мне захочется больше удовольствий, я просто не выдержу.

Эйсталф засмеялся. Сейчас каждый смеялся, когда Сколопакс изволил шутить.

Король продолжил:

– Кроме того, этот прыщ не сможет примостить свой костлявый зад на троне до тех пор, пока я жив, и вряд ли это будет волновать меня после смерти.

– Все так, – согласился Эйсталф.

Все соглашались со Сколопаксом в эти дни, к его полнейшему удовольствию. Поэтому он предложил:

– Не пойти ли нам на луг погонять мяч?

Король обожал поло. Несмотря на его преклонный возраст и объемистый живот, он был очень неплохим игроком.

– Как угодно вашему величеству, – отозвался Эйсталф. Поло не слишком увлекало его, так же как и Вакхо. Но доставлять удовольствие Сколопаксу было важнее всего.

– Да! – радостно воскликнул король. – Как мне угодно.

Вскоре он скакал по полю, как бешеный кочевник ментеше. Придворные, которым приходилось играть с ним и его фаворитами, старались изо всех сил. От этого удовольствия Сколопакса не могли оторвать никакие государственные дела. Уже год фервинги опустошали запад Аворниса, и ему приходилось посылать все новые и новые силы на борьбу с ними. Пусть войной занимаются генералы. Поло – вот что действительно было важно. И тот, кто считал по-другому, не играл с королем во второй раз.

Его лошадь обошла его последнего противника. Он взмахнул клюшкой с силой человека вдвое моложе. Клюшка поймала мяч, точно как он и рассчитал. Он не смог бы сделать это лучше, даже действуя сачком.

– Гол! – закричал король и воздел свои руки вверх в триумфе.

– Славный удар, ваше величество, – сказал только что побежденный противник.

– Прекрасный удар, ваше величество, – подоспел Эйсталф, который не терпел, когда кто-нибудь кроме него – и, возможно, Вакхо – льстил королю.

Затем совершенно неожиданно и против воли короля клюшка выскользнула из его пальцев и упала на утоптанный луг. Он покачнулся в седле. Король попытался коснуться правой рукой лба, но она не послушалась. Он поднял левую, но снова покачнулся и почти упал.

– Вы в порядке, ваше величество? – спросил Эйсталф.

– У меня ужасно болит голова, – ответил Сколопакс. Вся правая сторона его тела онемела, или как будто ее не было вовсе. Он не смог удержать равновесия и медленно соскользнул с лошади на землю.

– Ваше величество! – закричал Эйсталф и приказал кому-то: – Быстрее, приведите врача!

Послышался топот копыт. Сколопакс едва понимал, что происходит вокруг, сосредоточившись на прекрасном лице незнакомого мужчины, который смотрел на него.

– Слишком плохо, – сказал Низвергнутый. – А я возлагал на тебя такие надежды...

Сколопакс попытался ответить, но не смог. Хотя был полдень, небо потемнело. И очень скоро для короля все вокруг потонуло в темноте.

4

ЛАНИУС подпрыгнул так высоко, как только мог.

– Мама! – крикнул он и бросился к ней. Он не видел ее с тех пор, как умер отец. Для ребенка три года – очень большой срок. Иногда он боялся, что, встретив, не узнает ее. Но он узнал! Еще как!

– Мой родной! – Серфия так крепко обняла мальчика, что у него перехватило дыхание. – Ты так вырос и повзрослел. – Она отстранилась и оглядела его. – Но ты худой как щепка. Тебе нужно больше есть. Руки и ноги совсем как палочки.

– Я буду есть больше, – закивал Ланиус. Сейчас он мог пообещать маме все на свете. – Я даже начну есть о...

Мальчик осекся. Пообещать есть овощи – это слишком.

– Ты ведь король, в конце концов, – заметила Серфия. – Король должен быть сильным для того, чтобы Аворнис процветал.

– Хорошо.

Но это не убедило Ланиуса. Ему было только восемь лет. Единственное изменение заключалось в том, что все вокруг стали называть его «ваше величество» вместо «ваше высочество», в том числе и его наставник. Учиться он продолжал каждый день, но это не казалось неприятной обязанностью. Мальчик, внимательно посмотрев на мать, сказал:

– Мне жаль, что дядя умер.

Лицо Серфии стало жестким и холодным.

– Мне – нет, – ответила она. – Это был отвратительный и к тому же глупый человек. Когда вырастешь, ты будешь лучшим королем, я уверена.

– Почему ты так уверена, мама? – спросил малыш с искренним любопытством.

– Потому что невозможно быть хуже, чем он, – резко ответила женщина.

– Ну почему же, – отозвался Ланиус. – Если я попытаюсь, у меня может получиться.

– Ты просто не захочешь делать ничего подобного – вот в чем дело. Главным желанием Сколопакса было разрушить все, что имело отношение к твоему отцу. Ты не стал бы этого делать. Ты – еще маленький мальчик, но уже понимаешь.

– Но я не сказал, что я буду, – упрямился Ланиус, – я сказал – я мог бы стать.

В глазах Серфии мелькнуло странное выражение.

– Не важно, – сказала она. – Я...

– Добрый день, мадам. – Архипастырь Букко замер на пороге и смотрел на мать Ланиуса, как будто она была грязью на его сандалиях. – Что ты делаешь во дворце? Кто позволил тебе прийти?

Его голос был холоден, как зимний ветер в горах Фервингии.

– Она – моя мать, и я – король Аворниса! – воскликнул Ланиус.

Букко поклонился.

– Несомненно, ваше величество. Но твой дядя назначил меня главой регентского совета, чтобы я управлял государством, пока ты не станешь взрослым. Мое слово здесь кое-что значит.

Серфия презрительно засмеялась:

– До чего же замечательный совет регентов. Ты, Вакхо и Эйсталф...

– И Торгос, – прервал ее Букко. – Торгос – мудрый и ученый муж.

– Как же он тогда ладил со Сколопаксом? – удивилась мать Ланиуса. Она ткнула пальцем в Букко. – Это – твой совет, и все знают это. Ты один будешь нести ответственность за все плохое, что произойдет.

– Я не собираюсь допускать ничего плохого, – ответил архипастырь. – Когда твой сын станет мужчиной, я передам ему крепкое государство. В конце концов, он единственный, кто остался из нашей древней династии.

– Да, и при этом ты называл его внебрачным ребенком, – колко вставила Серфия. – Что ты скажешь об этом сейчас?