– Я отдам твою дочь сыну моего палача, – закричал Грас в ответ.
Дагиперт взревел от ярости. «Может быть, у него начнется припадок и он умрет?» Это намного облегчило бы ситуацию.
Короли обменивалась ударами между своими выстроившимися армиями. Возможно, Дагиперт был стар, но клинком владеть он умел, а ярость, казалось, только придавала ему силы. Прошло совсем немного времени, и Грас понял, что лишь везение позволит ему победить врага – вернее, сохранить собственную жизнь.
Их дуэль длилась совсем недолго. Аворнийцы бросились вперед, чтобы помочь избавить мир от Дагиперта. Фервинги поспешили защитить своего короля. Завязался бой, и Граса оттеснили от Дагиперта. Грас не слишком сильно сожалел, надеясь на то, что ему удалось внушить страх своему противнику, но не был в этом уверен.
Впрочем, обычные фервинги также могли убить его, причем гораздо быстрее, потому что были гораздо моложе и искуснее в бою. Грас отчаянно отбивался, колол и рубил своим мечом, который очень скоро обагрился кровью. Не его, конечно, хотя он не помнил, когда успел ранить кого-либо из врагов.
– Грас! – кричали его солдаты. – Аворнис! Ланиус!
Конники Гирундо пытались зайти в тыл солдатам Дагиперта, чтобы отрезать их от леса и окружить. Фервинги были вынуждены отвести людей из основного строя на фланги, чтобы предотвратить окружение, это позволило аворнийцам увеличить натиск на переднем крае. Понемногу фронт начал разваливаться.
Если бы это случилось мгновенно, армия Дагиперта была бы разгромлена, и Грас вошел бы в легенды. Так не случилось. Фервинги сумели дисциплинированно отступить в лес, а у Граса не было ни малейшего желания их преследовать.
– Поздравляю, ваше величество, – произнес подскакавший к нему после окончания боя Гирундо. – Мы их побили!
– Да. – Грас устало кивнул. – Согласен, полковник.
Ланиусу всегда нравились архивы. Они никогда не спорили с ним и не говорили «нет». Если ему необходимо было узнать о событиях прошлых лет, он просматривал хроники или отчеты, составленные военачальниками или другими чиновниками, которые часто служили исходными материалами для летописцев. Если ему необходимо было узнать что-либо о деньгах, он перелистывал налоговые ведомости. Если вдруг его интересовало колдовство, этой теме была посвящена отдельная часть архива. Если было необходимо что-либо найти, крайне важно было определить начальную точку поисков.
Он вдыхал запахи старых пергаментов, чернил и пыли с таким же удовольствием, с каким влюбленный вдыхает запах духов своей избранницы. Когда он решил найти в архивах материалы о котозьянах, то первым делом обратился к рукописям, касавшимся древних морских экспедиций. В давно минувшие дни Аворнис правил северным побережьем – еще задолго до того, как там поселились черногорцы и вступили в распри друг с другом, а также с Аворнисом и фервингами.
Ярополк не сообщил ему название острова, с которого были привезены его любимцы. Разумеется, такие сведения помогли бы ему, но... перелистывание пергаментов доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Некоторые аворнийские путешественники заплывали очень далеко. Просматривая записи, Ланиус сам чувствовал себя исследователем. К тому же он был полон решимости, докопаться до сути. Его отец был упрямым человеком, иначе он не женился бы в седьмой раз, узнав, что Серфия беременна.
Ланиус не собирался бросать вызов всему миру, а хотел лишь узнать то, что его интересовало. Благодаря заботам короля Граса его жизнь была лишена важных или захватывающих событий.
В одном из отчетов, к которому ему пришлось вернуться, ничего не говорилось о морских походах на север. Напротив, в нем описывались приключения отважного аворнийца, углубившегося далеко на юг, после того как ментеше изгнали аворнийцев из этой части света. Ланиус едва не отложил манускрипт в сторону еще раз, но путешественник, несмотря на старомодный язык, описывал свои приключения достаточно увлекательно, и юноша углубился в чтение.
– О боги! – то и дело шепотом восклицал он.
Прежде жизнь на юге была еще более беспорядочной, чем сейчас. Аворнийцы и ментеше занимались приграничной торговлей, если, конечно, не воевали друг с другом. Правители ментеше, впрочем, не допускали проникновения соседей далеко на юг, а те, в свою очередь, видевшие в каждом кочевнике глаза и уши Низвергнутого, не пропускали ни одного ментеше на север.
Но однажды события приняли несколько другой оборот. Аворнийцу, отчет которого читал Ланиус, удалось добраться до самого Йозгата, где ментеше спрятали захваченный у аворнийцев Скипетр милосердия. Ланиус до этого момента представить себе не мог, что кому-либо из аворнийцев удалось увидеть похищенную святыню. Тем не менее, приводилось подробное описание здания, в котором кочевники хранили скипетр. Путешественник писал:
«Если бы оно находилось в пределах нашего королевства, я без промедления назвал бы его собором. Но такое впечатление было бы лживым и обманчивым, так как ментеше не почитали никаких богов, кроме ложного, гнусного и нечестивого духа, низвергнутого с небес за грехи и известного всем нам под именем Низвергнутого. Только ему поклоняются они. Его почитают, потеряв уважение к королю Олору и королеве Квиле, которого те, несомненно, заслуживают».
Далее следовала одна банальность за другой, и Ланиус уже собирался окончательно отложить рукопись, но не поступил так, чему затем немало обрадовался, прочитав следующие слова путешественника:
«Наконец, мне позволили взглянуть на эту великую святыню, превратившуюся не более чем в военный трофей. Подобно прекрасной рабыне, которая когда-то была свободнорожденной женой знатного вельможи, она, несомненно, не лишилась определенной прелести. Безусловно, и само здание, в котором хранится святыня, когда-то было вместилищем истинных богов, а лишь потом, что достойно сожаления, превратилось в место незаслуженного восхваления Низвергнутого отлученными им от истины и благочестия людьми».
Это было действительно интересно. Ланиус не подозревал о существовании храмов Олора и Квилы так далеко на юге. Он продолжил чтение, стараясь не обращать внимания на старомодный стиль. Купцу удалось покинуть Йозгат целым и невредимым, потому что сразу же после этого сам Низвергнутый явился посмотреть на скипетр.
«Ментеше заверили меня, что смерть или рабство стали бы моей участью, задержись я в городе. Ментеше не испытывают к аворнийцам любви, но их чувства к нам блекнут по сравнению со страшной ненавистью Низвергнутого. В ярости он возомнил, что имеет право обладать Скипетром милосердия, к которому ранее не смел и прикоснуться. Поэтому он похитил его, чтобы никто не мог использовать святыню против него самого».
Ланиус медленно кивнул: все соответствовало уже известным ему сведениям. Жаль, что купцу не удалось увидеть самого Низвергнутого. Возможно, он узнал бы несколько больше. Или, с другой стороны, не узнал ничего. Если бы Низвергнутый почувствовал присутствие аворнийца, бесстрашный путешественник дорого заплатил бы за свое любопытство.
Ланиус осторожно положил древний пергамент на полку. Он мог понадобиться, если армия Аворниса когда-нибудь отправится в поход на Йозгат. Ланиус прежде не встречал более подробного описания городских стен и укреплений. С другой стороны, эти события происходили не менее трехсот лет назад. За такой долгий срок многое могло измениться.