– Начнем, – провозгласил Сиунтио. – Допрежь кауниан здесь были мы – куусамо. Допрежь лагоан…
Древний, как время, ритуал успокоил Пекку.
– Все мы, – продолжил старик, когда с формальностями было покончено, – тем или иным способом искали начало, объединяющее два основных закона магии.
Чародеи закивали.
– Искали, да, – хмуро проворчал Ильмаринен. – Если найдем, так помечтаем еще, чтобы нам вовсе искать не захотелось.
Сиунтио торжественно и согласно кивнул.
– Но если его найдет кто-то другой, – добавила Раахе, – мы все пожалеем, что искали не столь усердно.
Сиунтио кивнул снова. Ильмаринен – тоже, хотя и без охоты.
– Полагаю, что любой из вас знает о проблеме больше моего, – сказала Пекка. – Я подошла к вопросу с точки зрения сугубо теоретической и не заботилась о выводах.
– Позволю себе заметить, – пробормотал Сиунтио, – что ваши успехи, возможно, этим и обусловлены.
Ильмаринен фыркнул.
– Кто мог бы помыслить, что в наши дни могла сохраниться подобная невинность? – возгласил он.
Пиилис сухо хмыкнул. Алкио обернулся к Пекке.
– Подумайте, госпожа, – промолвил он, – чем больше мы узнаем о том, как устроен мир, тем более действенными становятся наши чары. Если за Двумя законами стоит Единый, не окажемся ли мы в силах предпринять деяния, прежде немыслимые?
– Возможно, что и так, – согласилась Пекка. – Я не задумывалась об этом, но, возможно, вы правы.
– Если мы сможем манипулировать магическими силами на уровне более глубоком, нежели Два закона, – грубо перебил ее Ильмаринен, – самые мощные ядра покажутся нам светлячками перед молнией, неужели непонятно? Мне-то понятно, язви меня в душу, к большому моему сожалению!
До сих пор Пекка об этом не задумывалась вовсе и очень жалела, что такое вообще может прийти кому-то в голову. Но Ильмаринен был прав – это она тоже поняла. Знание законов магии давало власть. И чародей был прав не только в этом…
– Надеюсь, – промолвила Пекка, – ни в одной из держав, что ведут войну на Дерлавае, этой темой не занимаются.
– Я тоже надеюсь, дорогая моя, – неспешно отозвался Сиунтио. – Особенно надеюсь, что в Дьёндьёше не ведутся такие разработки. Мы надеемся… но не знаем. То, что статьи не появляются в журналах, не доказывает, что темой никто не занимается. До начала войны мне попадались пугающие наметки в статьях из Лагоаша, из Альгарве, из Дьёндьёша. Насколько серьезно тамошние чародеи следуют этим наметкам… мы опять-таки не знаем. – Он улыбнулся грустно и беззлобно. – Увы.
– Этого нельзя допустить! – воскликнула Пекка.
– За этим мы и собрались здесь, – заключил Алкио. – И будем собираться время от времени. Ради этого мы будем продолжать свои исследования и делиться результатами – вовлекая все больше чародеев в свои разработки, полагаю, по мере того, как будут продвигаться дела… если будут. Но пока мы похожи на слепых бегунов. Лагоаш и остальные, возможно, обогнали нас, а возможно, и не выходили на дистанцию. Нам остается только продолжать бег.
Чародеи, собравшиеся за столом в роскошном салоне Ахвенанмаа, закивали; Пекка – столь же решительно, что и остальные.
Полк, в котором служил Талсу, снова застрял. Под недолгим командованием полковника Адому они продвинулись дальше, чем при покойном полковнике Дзирнаву за куда больший срок. Блистательный молодой маркиз полюбился солдатам. И поплатился за свою решительность, последовав за Дзирнаву на тот свет.
Полковник и граф Баложу, заменивший Адому, не был, подобно Дзирнаву, отъявленным негодяем. И не был героем, как Адому. Сколько мог судить Талсу, нынешний командир вообще ничего собой не представлял. Из него получился бы идеальный маркитант, ведущий счет башмакам, ремням, рубахам и штанам. Полковой командир из него был никудышный.
«Сегодня нам приказано продвинуться на две мили, – мог заявить он на утренней поверке. – Уверен, что все вы исполните свой долг перед королем Доналиту и нашей державой».
Уверенность в его голосе не звучала. Звучала скука. После чего полковник возвращался к себе в палатку, оставляя исполнение приказа капитанам и сержантам. Иногда полку удавалось продвинуться на означенные две мили. А иногда – нет. У альгарвейцев тоже имелись офицеры, которые что-то приказывали.
– Тебе не кажется порой, – спросил Талсу у своего приятеля как-то вечером, когда оба, прислонившись к деревьям, жевали хлеб с копченой говядиной, – что клятым рыжикам их офицеры меньше портят кровь, чем наши нам?
Смилшу оглянулся: не подслушивает ли кто? Талсу сделал то же самое, прежде чем открыть рот, и никого не увидел. То ли Смилшу померещился соглядатай, то ли просто кишка оказалась тонка, потому что он ответил:
– Полковник Баложу вроде бы никому крови не портит. Силы горние, да его вообще почти не видно!
– Вот именно, что «силы горние»! – взорвался Талсу. Не иначе слабое пиво ударило ему в голову. – В том и беда, разве не понимаешь? Он должен вести нас в бой, а не изображать из себя невидимку.
– В бой нас вел полковник Адому, – напомнил Смилшу то ли от осторожности, то ли из вредности. – На него тоже будешь жаловаться?
– Ничуть, – ответил Талсу. – Побольше бы нам таких офицеров. Думаю, у альгарвейцев их много.
Смилшу отхлебнул пива.
– Может, что и так. Варту бы тебя поддержал. – Он хмыкнул. – Конечно, Варту служил у полковника Дзирнаву денщиком, так что вряд ли будет беспристрастен. Но что бы там ни думали про себя рыжики, приятель, а наступаем-то мы.
– Да, только больно уж медленно, – ответил Талсу. – Видно же, что альгарвейцы против нас оставили только заслон. Нам бы перед Трикарико полагалось к этому времени стоять. – Он покачал головой. – И то вру – войти бы полагалось в Трикарико и с другой стороны выйти.
– Ну извините, генерал и великий герцог Талсу, ваше благородие, сударь! – фыркнул Смилшу. – Не знал, что король Доналиту назначил вас командующим альгарвейским фронтом!
– Да заткнись ты! – пробурчал Талсу голосом кислым, как его пиво. – Поищу лучше, куда задевался Варту. От тебя ни проку не дождешься, ни умного слова.
Он попытался подняться на ноги.
– Сиди ты, сиди! – прикрикнул на него Смилшу. – Мог бы сообразить, что у рыжиков непременно сидит в засаде какой-нибудь меткий гад да только и ждет, чтобы засадить тебе лучом в ухо. Хочешь, чтобы ему не пришлось даже целиться?
– Нет, только с дурнем вроде тебя водиться хочу еще меньше. Может, оно заразно.
Несмотря на резкие слова, Талсу остался сидеть. Смилшу не обиделся.
– Может, ты прав, – заметил он, выплюнув хрящик. – И что с того, что ты предлагаешь? Делать нам нечего. Коли альгарвейцы нас не пристрелят, так сгнием в застенках в тылу как изменники. Ни туда, ни сюда. Только и надежды, что все же победим, несмотря ни на что.