Сидящий человек расслабился:
— Заставь его поверить, что хочешь ему помочь. Он — дурак, он попадется на удочку. Не убивай его, пока он не приведет тебя к своим друзьям. Тогда можешь уничтожить их, как тебе вздумается.
У Врашты появилось какое-то неприятное ощущение в области желудка, но он опять ответил, что все выполнит.
Это неприятное ощущение не покидало его, когда немного позже фаммин вошел в камеру Лайо. Он открыл дверь и увидел юношу, прислонившегося к стене и опустившего голову на грудь. Его опять истязали. Была глубокая ночь, командир приказал Враште прийти после заката солнца и осторожно вывести Лайо из тюрьмы, чтобы тот не сомневался, что побег действительно тайный.
Врашта приблизился к Лайо и потрепал его по плечу. Лайо открыл глаза, его лицо оживилось при виде фаммина.
— Ты пришел лечить меня?
Неприятное ощущение в желудке усилилось, оно сдавливало Враште горло. Фаммин спрашивал себя: что это за странное чувство, которого он никогда не испытывал, но не знал, что ответить. Он говорил с Лайо, как ему приказал командир.
— Я помогу тебе бежать.
Произнося это, Врашта снимал цепи, которыми Лайо был прикован к стене. Юноша ошеломленно смотрел на фаммина.
— Тебе дали такой приказ? — наконец догадался Лайо.
Врашта был озадачен.
— Нет, я поступаю так, потому что хочу этого, — сказал он в конце концов. В каком-то смысле это было правдой. Он хотел, чтобы Лайо было хорошо, он хотел, чтобы его перестали мучить, чтобы, выбравшись отсюда, юноша перестал страдать.
— Тебя убьют, если ты сделаешь что-то подобное, — сказал оруженосец. Он отстранил Врашту свободной рукой. — Оставь меня.
Фаммин был удивлен. Этого командир не предвидел.
— Но я пойду с тобой и отнесу тебя к твоей подруге. Мне ничего не сделают.
Тогда Лайо согласился. Врашта освободил его от цепей, завернул в мешок, закинул за плечи и начал искать выход из тюрьмы. Он все делал, как ему сказал командир: действовал украдкой, осторожно, но его старания были напрасны: юноша доверчиво задремал у него на плече.
На следующее утро Лайо проснулся и удивился: он лежал у дерева и прикрывал глаза от яркого света, освещавшего место, в котором он находился. У него ныло все тело, спина горела. Лайо поднял руки и увидел, что они почти целиком забинтованы. Вероятно, Врашта перевязал их. Лайо обернулся: фаммин лежал рядом с ним и смотрел на него. Юноша ответил ему признательной улыбкой.
— Если хочешь, я могу отвести тебя к твоим друзьям, — сказал Врашта.
— Они ушли на два дня раньше меня, я не знаю, где они могут быть. Не представляю, как нам их догнать, — ответил Лайо.
— У меня хороший нюх. Если ты дашь какую-нибудь их вещь, то, чем они пользовались больше одного раза…
Лайо был ошеломлен, он с трудом мог собрать мысли, поэтому ему понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить о сумке с деньгами. Ниал часто прикасалась к ней во время путешествия. Он попытался взять сумку, но почувствовал острую боль во всем теле.
Врашта заботливо подошел к нему:
— Тебе больно?
— У меня была сумка, которой пользовалась моя подруга, но я не могу дотянуться до нее. Она, наверное, под моей курткой.
Удивленный Врашта закивал.
Тут Лайо вспомнил о письме Ниал и мысленно сам себя выругал. Если Врашта знал о сумке, он должен был знать также и о пергаменте. Было очевидно, что пытавший его человек нашел пергамент. Вероятно, благодаря письму он понял, что на этой Земле могут быть и другие враги.
Врашта осторожно взял сумку. Она была пустой и выпачканной кровью. Фаммин приблизил ее к носу, понюхал.
— Они здесь не проходили, придется долго искать, — произнес он.
Этим утром они остались на равнине, так как Лайо слишком устал, чтобы идти дальше. Врашта снова лечил его, нашел воды, принес еду, был улыбчив и заботлив.
Все время, когда они искали друзей Лайо, Врашта нес юношу на плечах. У фаммина были быстрые ноги и очень тонкий нюх, и то и другое было необходимо для того, чтобы идти по следам Ниал и Сеннара. Врашта бегом пересек огромную пустынную равнину и останавливался только для того, чтобы полечить Лайо, дать ему еды и питья.
Юноша стал все чаще разговаривать с фаммином дружелюбно, словно с младшим братом. Однажды вечером он рассказал ему о Ниал, об армии, о своей жизни.
— Я рад, что ничего не сказал, — признался в конце концов Лайо.
— Если бы ты заговорил, то с тобой такого не произошло бы, — ответил Врашта.
— Но тогда я предал бы своих друзей, а хуже предательства ничего нет.
— Что значит «предательство»?
— Это значит — лгать, сказать, что сделаешь одно, а сделать другое. Мои друзья знают, что я буду защищать их любой ценой, что никогда не причиню им зла. Нужно всегда быть искренним со своими друзьями.
Врашта почувствовал боль в сердце, он начинал понимать: если он действительно друг Лайо, он не должен делать того, что делает. В эти дни фаммина мучили чувства, которых он не знал, он не мог разобраться в них.
Перед знакомством с Лайо Врашта даже не подозревал, что значат такие слова — «дружить» или «быть добрым». Его жизнь была война. Он знал, что делать с тысячью пленников, его самого тоже пытали. Он не испытывал от этого ни удовольствия, ни боли. Ему приказывали, фаммины не могли нарушать приказы.
Теперь, напротив, он начинал понимать, что помимо обязанностей, от которых он не мог освободиться, было еще и другое. Была жизнь, состоящая из тысячи ощущений, и она только сейчас начинала раскрываться. Эти ощущения притягивали его, даже когда были неприятны и мучительны. Он вспомнил то, что сказал ему один из неправильных перед тем, как он убил его: «Тебе никогда не хотелось просто жить? Делать то, что хочешь?» Врашта не понял, потому что не знал, что такое жизнь. Теперь он чувствовал это, он знал также, что не хочет предавать Лайо. Вот в чем причина этого ощущения в желудке, этого комка в горле — нежелание делать что-то плохое.
Наконец после полудня Врашта нашел дорогу, по которой прошли друзья Лайо, и понял, что они направились в Сеферди.
Вечером юноша лежал, прислонившись к фаммину, и спокойно дышал. Врашта растолкал его; Лайо открыл глаза и стал их тереть.
— Что случилось, враги? — спросил он, насторожившись.
— Я предал тебя, — сказал Врашта и сразу же почувствовал себя лучше.
Лайо не понял.
— Что? — спросил он сонным голосом.
— Тот человек приказал мне освободить тебя, найти твоих друзей и убить тебя вместе с ними.
Тут Лайо окончательно проснулся и сел.
— И ты только для этого освободил меня?