— Ты был… великолепен, — произнесла она наконец. Это был первый раз, когда она похвалила его, и потому ее голос звучал неуверенно.
Лонерин улыбнулся, не открывая глаз:
— Это благодаря Сеннару. Ты читала о его приключениях на море?
Дубэ энергично кивнула. Когда она еще жила в родной деревне, называвшейся Сельва, в Земле Солнца, и Горнар еще был жив, она была по-детски влюблена в Сеннара и много раз перечитывала книгу о его приключениях.
— Он первый применил это заклинание к судну, но проделал это с кораблем пиратов королевы Айрес и на гораздо больший срок, чем полчаса.
Дубэ прекрасно помнила этот случай.
— Как ты думаешь, чудовище вернется? — спросил Лонерин.
Дубэ знала, что выбила чудовищу один глаз. В этом она была уверена: она всегда целилась точно. Но раны, которые она ему нанесла, не были смертельными.
— Не знаю, — призналась она. — Но все-таки нам лучше поторопиться.
Они гребли еще всю ночь и весь следующий день, и, когда наконец на горизонте появилась едва заметная зеленая черта, ни он, ни она не верили своим глазам.
— Земля… — полушепотом произнес Лонерин, когда эта черта превратилась в полосу и стал виден берег, на котором смутно угадывались контуры леса.
У обоих гребцов сразу прибавилось силы в руках.
А потом поднялась волна — огромная, каких не бывает в природе, — и раздался рев, заставивший их похолодеть от страха.
Дубэ, хотя сердце бешено колотилось у нее в груди, не дала панике овладеть собой. «Займись лодкой», — сказала она Лонерину, выпуская из рук весла, потом взяла лук, висевший у нее на перевязи через плечо, быстро вынула из колчана две стрелы и заняла положение, удобное для стрельбы.
Чудовище, громадное и угрожающее, снова поднималось на поверхность. Дубэ увидела черное пятно крови там, где раньше у него был глаз, и свой кинжал, по-прежнему торчащий из этого пятна. Другой глаз сверкал от ярости и боли.
Когда Дубэ увидела это, ее рука слегка дрогнула, но девушка справилась с собой, мгновенно прицелилась, и ее стрела вонзилась прямо в лоб огромному зверю. Чудовище издало пронзительный вопль, все его громадное тело взметнулось в воздух, и новые волны стали раскачивать и трясти лодку.
— Заставь ее лететь! — крикнула Дубэ, не теряя из виду цель. Вторая стрела уже лежала на тетиве.
— Не могу, слишком устал! — ответил Лонерин прерывающимся голосом.
Она выстрелила снова, на этот раз стрела вонзилась чудовищу в шею. Кровь брызнула из раны, и громадный зверь стал биться в судорогах.
— Готово, — пробормотала себе под нос Дубэ.
Но чудовище еще раз ударило хвостом. Его хвостовой плавник, плоский и желтый, обрушился на воду совсем близко от них с ужасным грохотом. Лодка не выдержала этого удара и разлетелась на щепки под ногами мага и девушки.
Дубэ едва успела прижать к себе лук и колчан, а в следующий момент уже работала руками и ногами под водой. Потом она почувствовала, что кто-то тянет ее за волосы, — и оказалась на поверхности. Первое, что она увидела, были зеленые глаза Лонерина и его черные волосы, прилипшие к бледному лбу.
— Плыви! — приказал он ей не своим голосом. И она сделала это. Они поплыли вместе.
Они плыли из последних сил, а волны, которые чудовище поднимало своими судорогами, мешали им видеть желанный спасительный берег.
Но они сделали это, и в конце концов, задыхающиеся и помятые, оказались на неведомом берегу.
Дорогой Идо.
Я знаю, что долго не писал тебе, и стыжусь этого. Прости меня, ты не заслуживаешь такого отношения с моей стороны. Произошло много событий — неприятных событий; вот почему я не давал о себе знать. Тарик ушел из дома.
Ты хорошо знаешь, что в последнее время у меня были не очень хорошие отношения с моим сыном, но я всегда думал, что это обычная проблема отцов и детей, мальчики-подростки часто не ладят со своими отцами… Все же я надеялся, что он все-таки любит меня, что общая боль и кровное родство окажутся сильнее глупых распрей. Я ошибался: это были не просто ссоры сына с отцом. Он ненавидит меня — я это чувствую. Он не простил мне той жизни, на которую я его обрек. И я его понимаю: я сам не могу найти покоя. Правда в том, что после смерти Ниал он и я не жили, а лишь выживали кое-как — продолжали дышать и есть. Я как будто умер вместе с ней и поэтому не смог достойно вести по жизни моего сына, не сумел излечить рану, которую он носит в сердце. Я воспитывал его как растение, которое держат в темноте, и вот он покинул меня. Какая трагедия в том, что мы осознаем правду лишь тогда, когда уже слишком поздно! Я совершил ужасную ошибку.
Я чувствую себя таким одиноким, Идо. Если бы мать Тарика была жива, ничего этого не произошло бы. Я думаю о тех годах, которые мы прожили здесь вместе, Ниал, я и наш сын, и о том, как мы были счастливы. Я должен был понимать, что такие люди, как мы, не имеем права на отдых и покой. Ниал всегда говорила об этом в те годы, когда мы жили во Всплывшем Мире.
Но я отвлекся. Я сейчас как лодка, которую течения несут то в одну, то в другую сторону. Мне кажется, что я схожу с ума, лучше расскажу тебе все с самого начала.
Ссора началась как обычно, и я даже не могу вспомнить причину. Кажется, он хотел пойти в сторону берега, а я сказал «нет». Иногда он просил у меня разрешения на это — не знаю, почему его туда влекло; может быть, потому, что в тех местах живут эльфы. Так или иначе, мы начали спорить и наговорили друг другу слишком много ядовитых слов… Потом он заперся в своей комнате, а я в своей; пытаясь успокоиться, я стал листать книги — одну за другой.
Мы не разговаривали целую неделю. О боги, какой я недостойный отец… Наконец он вышел из своей комнаты и пришел ко мне. Он был как никогда серьезен, и я подумал, что он повзрослел, стал мужчиной и, может быть, теперь мы поймем друг друга. Но я ошибся, он сказал мне, что больше не может терпеть меня, что в Неведомых Землях он медленно умирает и что его мать в его возрасте уже ясно представляла себе, что она должна сделать со своей жизнью. Он сказал мне, что уходит, куда — еще не знает, но уж точно подальше от меня.
Я выслушал его и не сумел найти для него ни одного слова любви. В своей глупой гордости я лишь пытался навязать ему отцовскую волю — кричал, угрожал. А ведь без него я ничто, Идо, вот почему я не владел собой.
Он ушел, хлопнув дверью. С тех пор я не видел его. Я искал его всюду, добрался до самого Саара. Я знаю, Идо: он переправился через Саар, вернулся в страну своей матери — в нашу страну. Я ему больше не нужен.
Я вернулся в наш дом и попытался примириться с тем, что произошло. Это было нелегко. Я знаю: ты один способен меня понять. Мы вместе сражались против Тиранно, Идо, а что это изменило? Кому принесли пользу наши страдания? Я был уверен, что моя боль и боль Ниал не напрасны, что нам удалось принести Всплывшему Миру если не счастье, то хотя бы мир. Ты знаешь — к чему мы пришли.