— Нам нужно разделиться: ты обыщешь кухню, а я пойду в спальню. Ты знаешь, как выглядит талисман?
Лонерин не мог произнести ни слова. Он с такой грустью посмотрел на Сеннара, что маг почувствовал раздражение.
— Что ты уставился, как очумелый? У нас мало времени. Ну так что, ты знаешь?
— Я читал о нем, — ответил он почти шепотом.
— Тогда ищи.
Затем он быстро зашагал по разбитым черепкам прямо в спальню. Лонерин, чуть позже, неуверенно последовал за ним. Войдя в этот дом, он испытал странное чувство. Присутствие Гильдии ощущалось повсюду: секта убийц, где бы она ни проходила, всюду оставляла после себя дуновение смерти и отчаяния. Молодой маг обошел большое кровавое пятно, но вскоре он понял, что невозможно было сделать и шага, чтобы не наступить на одно из множества других, рассеянных по всему полу. Этот подернутый пылью бурый цвет вызвал в памяти Лонерина воспоминание о мертвом теле его матери среди груды трупов людей, зверски убитых членами Гильдии во время жертвоприношения. И как это часто случалось, его неожиданно охватило чувство ярости. Как ни пытаешься убежать, ненависть, подобно неистребимому врагу, всегда окажется быстрее.
Молодой маг закрыл глаза, пытаясь снова взять себя в руки, потом снова огляделся вокруг в поисках талисмана: он хорошо помнил его описание: медальон с большим глазом посередине и углублениями вокруг, в каждом из которых было по одному камню разного цвета. Сверкающий камень в центре, тот самый, который расколола Ниал, когда в Неведомых Землях приняла решение пожертвовать своей жизнью ради мужа и сына. Лонерин искал заветный талисман под деревянными обломками и битыми стеклами. Затем он стал обыскивать оставшуюся нетронутой немногочисленную мебель и, в особенности, очаг в надежде на потайную нишу. Он чувствовал себя почти вором, когда шарил по самым отдаленным уголкам этих стен.
«Как знать, испытывала ли Дубэ нечто подобное, когда обкрадывала чей-либо дом?», — задавался он вопросом, и образ девушки невольно возникал в его сознании. Его незаживающая рана. Все смешалось в его голове: любовь и страсть, дружба и ненависть. Дубэ и Теана, две женщины его жизни, вышли на передний план, а между ними маячил смутный образ его матери.
«Где они теперь?»
Лонерин принялся исследовать стены, простукивая каждый кирпич в отдельности. Но они все, казалось, были довольно плотно подогнаны друг к другу. Он заглянул под сдвинутые доски пола: все безрезультатно.
В какой-то момент шум, доносящийся из соседней комнаты, стал сильнее, а потом молодой человек услышал крик. Он опрометью бросился туда, но, едва добежав до места, остановился в дверях. Сеннар сидел посреди сваленной в кучу одежды. Маг, должно быть, опустошил все ящики и с досады опрокинул все лари. Он все еще сидел на коленях и с перекошенным от гнева лицом в руках сжимал окровавленную простыню.
— Его нет, черт подери, его нет! — кричал он в отчаянии, глядя на Лонерина; у него по щекам катились слезы. Старик попытался встать, но, наступив на больную ногу, был вынужден снова опуститься на колени. — Проклятье! — сокрушался он.
Его голос был подобен реву, который вскоре сменился глухим завыванием: Сеннар сидел уткнувшись головой в простыню.
Лонерин медленно, почти на цыпочках, подошел к магу. Он опустился на колени и осторожно положил руку на его плечо. Старик резко обернулся и обнял своего спутника. Молодой человек оторопел от такого неожиданного жеста.
— Здесь прошла его жизнь, понимаешь? Он умер на этой кровати, а меня не было в тот момент рядом! Идо был тогда возле него, но не его отец. У меня не было даже возможности признаться ему, чего мне стоило отпустить его… я никогда не говорил ему, как он мне дорог! Я не смог попросить у него прощения за то, что позволил Ниал погибнуть и никак не помешал этому!
От нахлынувших эмоций у Лонерина защипало в глазах, и неожиданно он вновь увидел свою мать, шедшую в храм Тенаара, чтобы пожертвовать своей жизнью ради него. Теперь он понял, насколько сильна была терзавшая ее боль, как безмерно было страдание, толкнувшее женщину на такой шаг. Молодой человек не нашелся что ответить. Да и какими словами он мог выразить сострадание, и возможно ли утешить человека, пережившего смерть сына.
Лонерин продолжал неподвижно сидеть, обнимая старого мага за плечи.
Молодой маг вывел старика из башни. После минутного проявления отчаяния Сеннар снова стал таким, как прежде. Он раздраженно вытер слезы, стараясь вернуть себе привычную осанку, расправил плечи.
— Нашел что-нибудь? — спросил он своего спутника, опираясь о стену боковой улочки.
Лонерин безутешно покачал головой.
— Его там не было, — сказал Сеннар, глядя вверх. — А может, он и был, но его забрали. В доме полно всякой утвари и разной одежды, но нет ничего, что можно было бы выгодно продать.
— Вы думаете, что все ценные вещи были украдены?
Сеннар кивнул:
— Тарик всегда носил с собой меч своей матери.
Лонерин вспомнил сделанное из черного кристалла оружие Ниал, описанное во всех книгах как предмет, не имевший цены. Возможно, старый маг был прав: одна только рукоять меча могла стоить целое состояние.
Сеннар отошел от стены.
— Нам нужно найти тех, кто совершил это убийство, кто его расследовал и кто позаботился о телах.
И он, чуть прихрамывая, направился по дороге, ведущей к центру города.
Лонерин долго неуверенно глядел ему вслед и все-таки отважился произнести:
— Я думаю, что он знал это.
Сеннар обернулся.
— Тарик знал, как вы его любили, он знал все. И он вас также сильно любил.
Искра нежности промелькнула в глазах старика. Не сказав ни слова, он только на мгновение глянул на молодого мага, а затем снова пошел своей дорогой.
— За мной пришел запыхавшийся гном и сразу же отвел меня к тому человеку. Я сделал все, что было в моих силах, спасая его жизнь, но все было безуспешно.
Священник, лечивший Тарика, был одет в заплатанную тунику. У него был взгляд раненого животного. Судя по его голосу и по манере говорить, он, должно быть, был еще не слишком стар, но выглядел неважно. Оба путника сидели напротив него в одной из пропахших пивом таверн Салазара, в клубах густого табачного дыма, исходившего из многочисленных трубок ее посетителей.
— Женщина была уже мертва, — добавил священник. — Да и мужчина был очень тяжело ранен, его невозможно было вылечить. На следующее утро, когда я вернулся, он был уже мертв. Я пообещал гному, что позабочусь о телах, и сдержал свое слово.
Лонерин заметил, что руки старого мага все так же еле заметно дрожали.
— Ты похоронил их? — спросил Сеннар все тем же холодным тоном.
Священник неуверенно кивнул:
— Я это сделал на следующий день. Они жили очень обособленно, и в действительности у них было мало знакомых. Я попытался обо всем разузнать, но желающих организовать их похороны не оказалось. Тогда мне пришлось этим заняться. Во время церемонии погребения присутствовало не больше десятка человек.