Ход ее мыслей был нарушен молодым оруженосцем, дружественно протягивающим Ниал руку. Девушка покраснела. «Танцевать? Я?» Впервые в жизни кто-то обратился к ней как к женщине.
— Нет, спасибо. Это не для меня, — попыталась отшутиться медзельфа.
— Да ладно! Смелее! Мы спаслись от смерти, давай развлекаться! — не сдавался юноша, ободрительно ей улыбаясь.
— Нет, правда, я не умею танцевать.
Оруженосец пожал плечами, поклонился Ниал и через мгновение уже кружился в танце с какой-то молодой горожанкой.
Ниал вспомнился Фен.
Как часто она мечтала потанцевать с ним! Кружиться в его объятиях по полному света залу. Фантазии. Этому больше не было места в жизни, даже в ее снах.
Ниал протерла глаза. Она не должна была больше так фантазировать — теперь она была воином, и больше было не важно, женщина она или мужчина. Она была лишь оружием.
Среди празднующих показался Идо. Он потягивал что-то из бокала, шутил с солдатами, смотрел на праздничный беспорядок, царивший на площади. Этот успех был его заслугой.
Потом гном заметил Ниал и подошел к ней.
— Я должен с тобой поговорить, — сказал он девушке на ухо и отвел ее в сторону.
Первым делом он протянул ей бокал:
— Пей, дурной тон — не отмечать победу.
Ниал отпила из бокала — щипало язык, но вкус был отменный. У нее на глазах выступили слезы.
Идо улыбнулся:
— Кажется, ты никогда раньше не пробовала пива! Знаешь, это излюбленный напиток гномов.
— Вкусно… — Ниал вернула Идо бокал.
Гном сделал глоток и вытер усы тыльной стороной ладони.
— Почему ты не участвуешь в празднестве?
— Нет желания.
— Вижу. — Идо сделал еще глоток. — Я внимательно следил за тем, как ты сражалась.
Ниал не сдержала улыбки, ожидая похвалы.
— Мне не понравилось, как ты действовала, Ниал.
Улыбка замерла на устах.
— Я в чем-то ошиблась?
— Нет. Мне не нравится то, как ты ведешь себя в бою.
— Я не понимаю…
— Ты безрассудно бросаешься врукопашную с единственной мыслью уничтожить все на расстоянии вытянутой руки. Для обычного пехотинца это вполне достойная техника. Но всадник не должен так сражаться.
— На войне считают, сколько убито противников, разве не так? И я просто хотела делать свое дело!
Идо снова предложил девушке пива. Ниал сделала несколько глотков, стараясь держать себя в руках, несмотря на досаду и разочарование из-за слов учителя.
— Во время сражения ты была похожа на животное, загнанное в угол, дерущееся за свою свободу. Ты позволяешь своему телу двигаться самому, полагаясь на инстинкт. К тому же ты бьешься так, будто ты одна на всем поле боя. Это неправильно. Нужно знать, где остальные и что они делают. Тебе это понадобится, когда станешь всадником, потому что тогда ты поведешь других людей и должна будешь хорошо видеть, что делается вокруг. В конце концов, Ниал, сражение — это необходимость, а не удовольствие.
— Мне нравится сражаться, что в этом плохого? — буркнула девушка.
— Нет, это мне нравится сражаться. И я добровольно избрал этот путь. А тебе нравится убивать. Слушай меня внимательно: в этом войске нет места тем, кто жаждет крови. Если ты идешь на поле боя лишь для того, чтобы дать выход своему гневу, можешь забыть о сражениях. Понятно?
Гном закрыл разговор, спокойно закурил трубку, будто до этого они говорили просто о том о сем.
Ниал почувствовала, как кровь приливает к голове.
— Фаммины убили моего отца, Идо! — заорала она. — И Фена! Они истребили весь мой народ! Как я могу их не ненавидеть?
Идо ничуть не смутился:
— Фаммины и Тиранно убили моего отца, украли у меня брата и поработили мой народ. Здесь каждый может рассказать свою историю, такую же, как твоя или моя. Но мы стараемся всегда помнить, за что сражаемся. Ты знаешь, за что сражаешься? — Идо так пристально посмотрел на Ниал, что ей пришлось отвести взгляд. — Если ты не знаешь, тогда сейчас самое время спросить себя, стоит ли дальше быть воином.
— Я всегда хотела…
— Хватит. Теперь иди танцевать.
— Я не умею танцевать…
— Это приказ.
Сама того не заметив, Ниал оказалась в центре площади, захваченная ритмом.
Что было плохого в ненависти к Тиранно? Разве не ненависть давала силы сражаться? Разве было не правильно ненавидеть фамминов и жить для того, чтобы их уничтожить? Что в этом было не так?
Тело Ниал продолжало танцевать, но ее мысли были далеко.
Празднество закончилось поздней ночью, и Ниал с Идо отправились к торговцу, который отдал им в распоряжение свой дом.
— Разве тебе не понравился сегодняшний вечер? — поинтересовался Идо, прощаясь. — Разве ты не почувствовала, насколько здорово развлекаться? Цени жизнь, Ниал, и тогда поймешь, за что сражаешься.
Ниал чувствовала себя сконфуженной.
Для Ниал настоящее обучение началось после первой битвы. Каждое утро она оттачивала технику сражения. Идо не давал ей передохнуть. Они начинали на восходе и тренировались без перерыва до самого обеда, когда арена была уже заполнена.
Было не просто. Ниал привыкла в бою полагаться на инстинкт — она считала это своим даром и старалась использовать его по максимуму. Идо же хотел, чтобы медзельфа всегда была собранна, внимательна и сохраняла ясный рассудок. Во время обучения, как и в бою, удары Идо были необычайно точны, не важно, какое оружие он держал в руках.
Ниал снова брала в руки копье, булаву, топор, хлыст, с которыми тренировалась в Академии.
Она научилась сосредотачиваться во время сражения, держать себя в руках в хоте атаки, но Идо все равно был недоволен.
Ему было недостаточно, чтобы Ниал овладела техникой. Он хотел, чтобы девушка была сильной и уверенной и чтобы всегда помнила, за что сражается, чтобы она не позволяла ненависти захватить себя. Гном хотел сотворить из нее настоящую женщину, приносящую пользу как самой себе, так и Всплывшему Миру.
Идо желал Ниал добра, знал ее потенциал и поражался ее стойкости. Но он понял, что ей двигало — гнев, желание отомстить, презрение к самой себе. Он не мог позволить, чтобы она разрушила собственную жизнь. Ниал была очень сильная, очень красивая и все же — хотела растоптать свою жизнь.
Гном не давал ей передышки.
Он почти не хвалил ее, доводил Ниал до изнеможения, бросал ее на землю снова и снова, заставлял подниматься из пыли, чтобы начать все сначала. Ниал каждый раз вставала на ноги, не жалуясь и не заботясь о ссадинах. У нее была цель — и она была готова добиваться ее.