Закрыв глаза, я глубоко вздохнул.
А потом снял с плеча «фенечку» и переключил её на стрельбу одиночными.
— Эй, не дури, давай вместе… — сказал Фельдшер, но я просто прошёл мимо него к опушке рощицы, за которой в трёхстах метрах возвышалась недостроенная пятиэтажка не то дома, не то нового корпуса НИИ.
— Слушай, сталкер, уймись… у них СВД, снимут тебя сразу и всерьёз… да стой ты! А, блин! — И «свободовец» снял с плеча автомат, уходя немного в сторону.
Оптика, защищенная кожухом из прочного пластика, осталась чистой, и настройки не должны были сбиться с тех самых пор, как я её пристрелял. Правда, далековато, без малого две сотни метров…
В перекрестие прицела я довольно быстро поймал одного из мародёров. Высокий, худой, он беспечно сидел на штабеле кирпича, явно ни от кого не прячась. В одной руке он держал пластиковую бутылку, а в другой бинокль, при помощи которого осматривал местность. Винтовка и раскрытый «сухой паёк № 3», с каким обычно и ходили в Зону учёные, лежали рядом. Затем бинокль был отложен в сторону, и мародёр начал выбирать что-то в раскрытой коробке пайка. Обернулся, что-то сказал, ухмыльнулся. Выудил пальцами пластинку, похоже, консервированной ветчины, бросил в рот, прожевал, а потом, запрокинув голову, начал пить из бутылки! В прицел мне было хорошо видно, как гуляет кадык на смуглой, зарастающей чёрной бородой шее. Я приложил палец к спусковому крючку, слегка надавил, и под перекрестием появилась надпись «189 m.» и красная точка поправки. Хоть и говорил Хорь, что компьютером машинка не оснащается, но лазерный дальномер и автоматизированный баллистический вычислитель в ней всё же имелись. Мне оставалось только выдохнуть и плавно выжать спуск.
От попадания пули бутылка лопнула, разбросав брызги напитка и куски белого пластика. Мародёр мешком перевалился через кирпичный штабель, мелькнули нескладные длинные ноги, и тут же в соседнем окне быстро выглянул ещё один, и, прежде чем он успел скрыться, я выстрелил в белое пятно лица. Не знаю точно, попал ли… но бельгийское оружие удивило. Не случайно военсталы так его уважают.
А теперь к ржавому бульдозеру, откуда потом можно будет быстрой перебежкой добраться до высокой стопки потемневших от непогоды бетонных панелей.
Огонь по мне открыли сразу. Слева и справа на непросохшей после дождя глине поднялись фонтанчики грязных брызг. Стреляли по мне два человека… причём экономно, короткими очередями, и не столько даже стараясь поразить, сколько не дать высунуться из-за бульдозера. А двое других, ну или трое, если промазал я вторым выстрелом, сейчас будут обходить, чтобы уж точно никуда я не делся. Система проверенная, почти безотказная. Да только, ребята, не один я здесь. Вам, правда, знать это совсем не обязательно, а пока я вас буду немного дразнить, чтобы вы никуда не отвлекались. Два три неприцельных выстрела, снова в укрытие, а на ржавом ноже бульдозера с лязгом разбиваются пули, на размокших кусках опалубки появляется цепочка отверстий, злобно высвистывают рикошеты. Стреляйте, сволочи, вот он я, высунулся немного, спрятался. И те стреляют. Точно, с двух стволов бьют, надеясь зацепить пулей. И всё внимание, похоже, на меня. Ну, вот и хорошо. Потому что «свободовец», умело прячась за строительными бытовками и остовами грузовиков, начал подкрадываться к заброшенной стройке.
Фельдшер, успевший незаметно подобраться на точный выстрел, ужалил короткой очередью, и я, выглянув, увидел, как вываливается из окна тело в камуфлированном комбинезоне.
И всё.
Выстрелы стихли. И только издалека послышался короткий, словно оборванный крик ужаса, после чего наступила тишина. Я осторожно высунулся из укрытия, ходя делать этого, конечно, не следовало бы. Хитрый, опытный мародёр может иногда затаиться даже на несколько часов, прикинуться мёртвым, спрятаться… когда Гвоздя брали, Сионист рассказывал, что в такой же примерно стройке полчаса лазали — нет бандюги. Случайно один сталкер заметил, как в воде подвала слегка шевельнулась трубка пластмассовая, в которой проводку в квартиры прокладывают. А дело в январе было… Зону хоть и не замораживает по зиме, но холодно было тогда, слякотно. Кто же мог подумать, что Гвоздь в подвал нырнёт, в гнилую воду, и будет через трубку дышать, ожидая, пока сталкеры уйдут. Выволокли его, и перед тем, как расстрелять, узнали, что он два года вольных бродяг по местным тропинкам бил и в случае облавы в воде отсиживался. В лицо им смеялся, сволочь, когда к стене ставили…
Фельдшер, как ни махал я ему, чтоб спрятался, всё-таки полез в окно первого этажа, после чего просто вышел, уже не скрываясь и забросив автомат на плечо.
— Там все готовы… Фреон, глянь, какая тут фигня интересная приключилась. За нас половину работёнки кто-то сделал.
«Свободовец» поманил меня рукой, после чего молча показал на три тела.
Всё было понятно. Точнее, почти всё. А если ещё точнее, то ничего я не понял.
Видно, что и между собой не особенно ладили шакалы. По крайней мере двое тех, что посланы были меня с флангов брать, пока их дружки держали «одинокого» сталкера, решили, видимо, шкурой понапрасну не рисковать. Не в обход они двинулись, а спрятались совсем рядом со стройкой, дожидаясь, в чью пользу расклад повернётся. Понятна их логика была вполне — на двоих добычи явно больше достанется, чем на четверых. А там уж как повезёт: или своих же дружков пристукнуть, если те снимут всё-таки сталкера, или же сталкера завалить после перестрелки. Одного, правда, не рассчитали — что сзади подойдёт к ним кто-то и размозжит головы так, что осколки черепов уйдут глубоко в глину. Кто-то, оставляющий на грязи следы босой женской стопы.
Третий, тот, наверное, кто решил убежать после выстрелов Фельдшера, и наверняка тот же, кто успел закричать от ужаса, был убит таким же могучим ударом, но уже не в голову — глубокая вмятина в спине показывала, что позвоночник и рёбра были раздроблены на мелкие осколки. Потому, наверное, заорал мародёр, что успел он увидеть своего убийцу, и побежал, от ужаса даже не попытавшись стрелять, от чего удар и пришёлся в спину. И — те же следы, что и в двенадцатой лаборатории. И снова — никого поблизости, кто бы мог их оставить.
— Ты что-нибудь понимаешь? — просто спросил Фельдшер, мотнув головой в сторону следов и погибших мародёров.
— Нет, — честно признался я.
— Тут был глюк, — уверенно заявил Ересь. — Тот же самый, что и в тех подвалах.
— О, нарисовался… — Я оглянулся к подошедшему Философу. — Ты где во время боя был?
— Не, ну ты, сталкерок, в реале отжигаешь, — Ересь сложил пальцы «пистолетиком». — По-твоему, я, как последний укурок, должен был кричать «пиф-паф» и «эй, чувак, я в тебя попал и ты, типа, убит»? Кто, блин, мою пушку Фельдшеру подарил?
— Прав Философ. Ну, выбирай себе оружие… — кивнул «свободовец».
Ересь, к моему удивлению, просто подошёл к одному из трупов и поднял АКСУ.
— Ты чего? Есть же нормальные вёсла, вон, «калаш» семьдесят четвёртый, полноценный. А этот коротыш так себе…