– Возможно…
– А раз так, то и говорить не о чем.
Теперь Карлос окончательно освоился. Он плохо помнил события, последовавшие за падением корабля: как его тащили, заковывали в кандалы и вновь тащили, на этот раз по лестницам, в расположенный на вершине одной из башен кабинет леди. Оказавшись перед Агатой, юноша сначала смутился. Не оробел, а именно смутился, поскольку ни разу… поскольку никогда до сих пор не доводилось ему видеть настолько красивой женщины. Точнее – настолько красивой докты. Даже в столице, где обучался молодой Грид, Карлосу не доводилось видеть женщин, которых можно было сравнить с несравненной прелестью Агаты. Красавиц среди докт хватало, но им недоставало врожденного величия леди Кобрин. Высокая, стройная, с узким лицом и точеной фигурой, она казалась богиней из древних легенд: такой же прекрасной и… недоступной. Она показалась Карлосу идеальным воплощением доктской аристократии, образцом изящества и стиля. Она заставила его сердце сжаться в сладком томлении…
Но это случилось несколько минут назад, до начала разговора, а потом Карлос успокоился. Вспомнил, что прелестная леди, образец изящества и стиля, планирует его казнить, и повел себя столь же раскованно, как это было в тюрьме. Только на этот раз он рисовался не перед симпатичной узницей из соседней клетки, а перед несравненной красавицей, которой выпало стать его палачом.
– Чего тебя вообще понесло на восток?
– Лашар убил моего отца, – пожал плечами лорд Грид. – Кто-то должен был заплатить.
– Ты должен был бежать к императору, искать правду в столице.
– В делах чести мне не нужны няньки.
– Вы в Пуще все такие идиоты или ты начитался рыцарских романов?
– Я все обдумал и решил, что ты виновата.
«Его будущее не менее грандиозно, чем твое…»
«Зачем я трачу время на разговор с ним? Казнить!»
Но Иоланда, Иоланда… Ее предсказание заставляло леди Кобрин искать в Карлосе черты величия. Во-первых, из интереса. Во-вторых…
«То будущее, где вы вместе – самое грандиозное из всех…»
– Это просто смешно. – Агата хрустнула пальцами. – Без поддержки, без друзей, даже без помощи императора… На что ты рассчитывал?
– Я все еще жив, – напомнил Карлос.
– Надолго ли?
– Я все еще жив. И ты все еще виновата в моих бедах. И ты еще не заплатила.
«Он упрям? Он глуп? Или он велик? Кто передо мной: безмозглый юнец или отчаянный герой?»
Последние слова Карлоса, в особенности тон, которым он произнес: «Ты еще не заплатила», неприятно царапнули Агату. Она поморщилась и негромко спросила:
– Не страшно говорить мне это в лицо?
– Разве ты не все решила на мой счет?
«Его будущее не менее грандиозно, чем твое… Я плакала от счастья, когда видела вас вместе…»
Разумнее всего было бы убить Карлоса, убить прямо сейчас, пока он полностью в ее руках. За дверью топчется Изморозь, который охотно вытащит из мальчика кишки. Или выбросит из окна, наслаждаясь воплем летящего к земле человека. Или…
Но думать о том, на что способен безликий садист, Агате не хотелось.
«Когда я видела ваше будущее… Ваше общее будущее… Будущее…»
Проклятая Иоланда! Посеяла сомнения, старая ведьма, а от них прямой путь к ошибкам. К поражению в игре, которая ведется уже много лет. Единственное препятствие – маленький щенок, которого ей отчего-то трудно убить.
Позвать Улле?
Поговорить?
Позвать?
– Я не хотела убивать твоего отца, – тихо сказала леди Кобрин. – И не хотела убивать Безвариата… Собственно, я его и не убивала, он выбросился из окна. – Агата помолчала. – Обо мне рассказывают много плохих вещей, но даже злейшие мои враги признают, что я всегда готова договариваться.
– Ты готова выдвигать условия.
– Искать компромисс, – уточнила леди Кобрин.
– А если не получается? – Карлос многозначительно позвенел цепями. – Кандалы, мешок и море?
– Если не получается по-хорошему, я все равно добиваюсь своего, – признала Агата. – Но я даю шанс, даже злейшим врагам.
И он понял, что леди искренна с ним. Не издевается, не насмехается над скованным пленником, а излагает свою позицию, показывает, что рассказы о ее леденящей кровь жестокости – вымыслы.
Лорд Грид кашлянул:
– Зачем ты это говоришь?
– Потому что не уверена, что хочу тебя убивать.
И опять – искренность. Несмотря на молодость, Карлос знал, что каждая умная женщина – превосходная актриса, умеющая тонко играть на чувствах мужчин, но не подыграть Агате Грид не мог. И охотно поддержал разговор о своей судьбе.
– У тебя нет выхода, – грустно улыбнулся молодой лорд. – Я слишком замазан.
– Все можно поправить.
– Неужели?
– Нужно лишь захотеть, – задумчиво протянула кобрийская владычица. – Лашар погиб, а значит, ничто не помешает смешать его имя с грязью. Можно предположить, что он снюхался с Хансом…
– Для чего? – не выдержал Карлос. – Почему ты хочешь меня спасти?
– Я виновата перед тобой, – просто ответила леди. – Мы никогда не встречались, ты не сделал мне ничего дурного, а я походя, одним-единственным приказом, разрушила твою жизнь. Почему бы мне не компенсировать потери?
– Ты серьезно?
– К тому же ты нравишься мне гораздо больше, чем этот подлец Ханс.
Быстрый взгляд, едва заметная улыбка на прекрасных губах, обещание… Прекрасная актриса.
– Я не могу воскресить твоего отца, Карлос, но способна вновь изменить твою судьбу. – Голос леди Кобрин журчал весенним ручьем, его звук дарил наслаждение, и даже слова были не важны. – Что тебе наплел Безвариат? Выставил меня чудовищем?
– Нет…
– Вот как? Я почти удивлена.
– Полагаю, Безвариат до сих пор влюблен в тебя, Агата.
– Неужели? – Тонкая бровь чуть приподнялась, демонстрируя охватившее леди Кобрин удивление.
– И я его понимаю.
– Только не надо лести.
– Ты красива и умна. Ты почти идеал.
И увидел улыбку. Мягкую, нежную, предназначенную только для него. И окончательно понял, почему при упоминании леди Кобрин в глазах Сотрапезника появляется грусть.
– И ты готов влюбиться? – негромко спросила Агата.
Цепи звякнули, но в звуке не было угрюмости, как будто цепи знали, что могут слететь в любой момент, как будто намекали: «Твои дела идут на поправку, дружок», как будто заигрывали.
– Я сопротивляюсь этому желанию.
– Во всяком случае, ты честен…