Наконец он добрался на Радиальную, заехал во двор шестнадцатиэтажного дома и увидел серый микроавтобус, стоящий у подъезда. Уже был поздний вечер, горели фонари. Микроавтобус стоял прямо в конусе света, множество окон в огромном доме тоже светились. И вообще, если смотреть на дом снизу, зрелище было праздничное.
Коптев бросил только что зажженную сигарету на землю. Припарковывать свой автомобиль рядом с автобусом он не стал, а остановил его в отдалении – так, словно приехал в другой подъезд. Передернул затвор пистолета, сунул его в карман плаща и, выбравшись из машины, направился к микроавтобусу. Он обошел автобус вокруг, открыл дверцу кабины. Та отъехала. Ключи торчали в замке зажигания. Майор притронулся к мотору – тот был холодный.
«Да где же они, черт побери? Неужели опять что-нибудь стряслось?!»
Он закрыл дверцу. Потом заглянул в салон. Там было грязно, на сидении под газетами лежал телефон.
"А почему они не взяли его с собой? – задумался было Коптев, но сразу нашел объяснение:
– Потому что, скорее всего, собирались вернуться через минуту-другую в машину, а телефон мог вдруг зазвонить и испортить дело".
Коптев двинулся к подъезду, предчувствуя самое худшее. Ведь с того момента, как Барташов и Железовский доложили, что подъезжают к дому на Радиальной, уже прошла пара часов.
«Неужели сели водку пить? Или, может, бабу трахают? Нет, такой самодеятельности они не могли допустить. Они, конечно, еще те мудаки, но не до такой же степени…»
Лифт поднял Коптева на последний этаж. Двери разошлись, но Коптев не спешил выходить. Пальцы правой руки, сжимавшей пистолет, вспотели. Коптев вытер ладонь о плащ, потом опять сжал рукоятку пистолета.
Он подошел к двери, но звонить не стал.
Прислушался, и до его слуха долетел стон и какая-то возня. Он нажал надверную ручку, дверь приоткрылась.
Тогда он резко толкнул ее плечом, присел и влетел в квартиру, сжимая пистолет двумя руками, готовый выстрелить.
В полумраке майор поскользнулся на чем-то липком и чуть не упал. Но смог удержать равновесие, прислонился к стене и, прищурившись, стал вглядываться.
Прямо у его ног, в огромной луже крови лежало тело.
Это был Илья Железовский – Коптев узнал его сразу по короткой стрижке и чуть заостренному носу, белевшему на фоне темной крови. Даже в полумраке квартиры было различимо, что Железовский мертв, и мертв уже давно.
Коптев огляделся. И на выходе из кухни он увидел еще одно распростертое тело.
«Ни хрена себе!»
Майор заглянул в большую комнату, хотя наперед знал – здесь никого нет.
Шкафы, полки – все было открыто. Коптев зажег свет. И в этот момент Олег Барташов зашевелился, застонал, попытался привстать, но рухнул лицом вниз.
«А этот козел жив. Мудак!»
Коптев наклонился к Олегу и потряс за плечо.
– Что здесь было, капитан, отвечай!
– Майор, майор… Вы? – с трудом отрывая голову от пола, пробормотал тот. – Здесь была стрельба. Какой-то гад пристрелил Илью.
– А тебя почему не пристрелил?
– Хотел, по не получилось, – скривил в усмешке перепачканное кровью лицо Барташов. Вся правая сторона лица опухла и была багрово-синей. Сиверов от души саданул его рукояткой пистолета в висок, желая вырубить надолго. И ему это удалось. Лишь минут за десять до прихода Коптева Барташов начал кое-как приходить в себя и что-то соображать.
– Вставай! Вставай!
– Не могу, майор, – прошептал Барташов.
– Кто это был?
– Хрен его знает, – с трудом выговаривая слова, ответил Барташов, – высокий, примерно моего роста.
У него армейский кольт с глушителем.
– А где баба?
– Наверное, увел с собой.
– Давай, вставай!
– Не могу!
Но тем не менее, Олег попытался подняться, встал на четвереньки. Коптев пошел в ванную, пустил холодную воду, а затем приволок туда своего подчиненного и сунул его голову под струю. Тот несколько раз дернулся, окончательно приходя в себя.
Через пять минут Барташов с мокрой головой стоял, покачиваясь из стороны в сторону и морщась от боли.
– Голова раскалывается, майор, словно бы внутри расплавленный свинец. Не могу шевельнуться. Да и живот болит, яйца болят. Этот гад звезданул ногой в пах.
Я думал, мне конец… Наверное, и он подумал, что меня убил. Но Барташов живучий, и не так легко меня убить.
Правда, майор?
– Правда, правда, – странным, благостно-зловещим тоном проговорил Коптев. – Ты очухался?
– Ничего, вроде полегче. Попить бы чего-нибудь.
Коптев сходил на кухню, нашел бутылку водки в холодильнике, налил в стакан. Барташов подумал, что это вода, сделал судорожный глоток и тут же закашлялся.
– Пей, пей до дна, а то окочуришься.
Допив водку, Барташов потряс головой.
– Ну, вроде бы порядок, майор.
– Значит так: трупешник надо унести. Машину вести сможешь?
– Вы что, майор, я же сразу разобьюсь!
– Ладно, я поведу. Давай закатаем этого мудака в ковер и вынесем.
Кряхтя и постоянно мотая головой, Барташов взялся помогать Коптеву. Кое-как они запаковали тело Ильи Железовского в ворсистый палас, перепачканный кровью, и вынесли его из квартиры. Им повезло. Хоть дом и был шестнадцатиэтажный, но в это позднее время никто не остановил лифт и никого не оказалось на площадке ни последнего этажа, ни первого. У подъезда крутились подростки, но на Коптева с Барташовым и их ношу внимания не обратили: палас был большой, и даже ноги мертвеца из него не торчали. Открыв салон микроавтобуса, майор и капитан втолкали мертвого Железовского внутрь.
– Садись в салон, – сказал Коптев Барташову.
– Может, я рядом сяду?
– Садись в салон, – тоном, не терпящим возражений, повторил Коптев.
Пришлось повиноваться. Барташов забрался в салон, и ему пришлось упереться башмаками в тело сослуживца. Тот, даже если бы хотел возмутиться в ответ на такую непочтительность, не сумел бы: мертвые, как известно, молчат.
Автобус тронулся, тело двинулось на полу, закатываясь под сиденье. Барташов поднял ноги, как это делают дети, играя в салочки.
«Ой, слава Богу, я жив, – подумал он с какой-то невероятной радостью. – Интересно, куда это Коптев везет труп Железовского? В морг?»
То, что Коптев везет покойника на асфальтобетонный завод, Барташову даже в голову не могло прийти.
Ведь все можно понять, но чтобы сжечь тело своего же подельника – это было невероятно. Через час микроавтобус оказался на краю города и поехал вдоль длинной серой стены, за которой возвышались черные от копоти трубы и емкости для хранения цемента Он свернул в узкий проезд и остановился возле металлических ворот, трижды просигналив. Коптев вышел из машины и помог старику охраннику открыть ворота с ржавыми пятиконечными звездами.