Один врач (Авг. Штерке) видел и истолковал сновидение, которое, на первый взгляд, представляет особые трудности теории исполнения желаний.
«Я вижу у себя на левом указательном пальце первичную сифилитическую язву на последней фаланге».
У нас, пожалуй, появится искушение отказаться от толкования этого сновидения ввиду того, что оно кажется нам связанным и ясным по своему содержанию, которое, конечно, нежелательно. Однако, если не побояться трудностей анализа, то можно узнать, что «первичная язва» («Primaraffekt») тождественна «prima affectio» (первой любви) и что отвратительная язва оказывается, по словам Штерке, «заменой исполнения желаний, связанных с сильным аффектом» (Zentralblatt f?r Psychoanalyse 11, 1911/12).
Другой мотив таких сновидений, рисующих осуществление нежелательных фактов, настолько очевиден, что его чрезвычайно легко не заметить, как это было и со мной в течение некоторого времени. В сексуальной конституции очень многих людей есть немало мазохист-ских компонентов, возникающих благодаря превращению агрессивных садистических компонентов в свою противоположность. Таких людей называют «идейными» мазохистами, если они ищут наслаждения не в причиняемых им физических страданиях, а в унижении и душевных мучениях. Без дальнейших пояснений ясно, что эти лица могут испытывать сновидения, имеющие своим содержанием неосуществление желания, но кажущиеся, однако, им не чем иным, как именно осуществлением желаний, удовлетворением их мазохистских наклонностей. Я привожу здесь такое сновидение: молодой человек, мучивший в ранние годы своего старшего брата, к которому он был гомосексуально расположен, видит теперь, после того как у него в корне изменился характер, следующее сновидение, состоящее из трех частей.
I. Его старший брат «надоедает» ему.
II. Двое взрослых любезничают друг с другом, преследуя при этом гомосексуальные цели.
III. Брат продал предприятие, которым он, (пациент) намеревался руководить в будущем.
После последней части сновидения он проснулся с мучительным чувством, и тем не менее это – мазохистское сновидение, содержащее в себе осуществление желания; перевод этого сновидения гласил бы: я получил бы как раз по заслугам, если бы брат наказал меня своей продажей за все те мучения, которые я причинил ему.
Я надеюсь, что предыдущих примеров и разъяснений достаточно, чтобы считать правдоподобным – до следующего возражения, – что и сновидения с неприятным содержанием оказываются все теми же осуществле-ниями желаний: впрочем, я в дальнейшем вернусь еще к сновидениям, содержанием которых являются переживания, связанные с неудовольствием. Никому не может показаться, кроме того, случайностью, что при толковании этих сновидений мы всякий раз отклонялись к вопросам, о которых не любят говорить и даже не любят думать. Неприятное чувство, побуждаемое такими сновидениями, наверное, попросту идентично с неприятным чувством, которое удерживает нас – в большинстве случаев успешно – от обсуждения этих вопросов и даже от размышления над ними и которое должно быть преодолено каждым из нас, если мы все-таки должны коснуться их. Это повторяющееся таким образом в сновидении неприятное чувство не исключает, однако, наличности желаний; у каждого человека есть желания, которые он не сообщает другим, и желания, в которых он не сознается даже себе самому. С другой стороны, мы имеем полное основание привести в связь неприятный характер всех этих сновидений с фактом искажающей деятельности последних и заключить отсюда, что эти сновидения потому так искажены, и исполнение желания потому так глубоко в них скрыто, что в них заложено недовольство вопросом, трактуемым в сновидениях, и желаниями, изображенными в них. Искажающая деятельность сновидения оказывается в действительности деятельностью цензуры. Мы учтем все, что дал нам анализ неприятных сновидений, если следующим образом изменим нашу формулу, выражающую сущность сновидения: Сновидение представляет собою (скрытое) осуществление (подавленного, вытесненного) желания. Один великий поэт, живущий в настоящее время, который – как мне сказала – ничего не знает о психоанализе и о толковании сновидений, дошел самостоятельно до почти тождественной формулы о сущности сновидения: «Независящее от нас появление подавленных страстных желаний под фальшивым обликом и названием». С. Spitteler. Meine fruhesten Eriebnisse (S?ddentsche Monatshefte, Oktober 1913).
Забегая вперед, я привожу здесь мнение Отто Ранка, который расширил и несколько видоизменил вышеприведенную основную формулу: «Сновидение всегда изображает, пользуясь вытесненным инфантильно-сексуальным материалом, исполнение актуальных и обычно в то же время эротических желаний в замаскированной и символической форме» («Сновидение, которое само себя толкует»).
Нам остаются еще сновидения страха; они представляют собою особую разновидность сновидений с неприятным содержанием, и наличность в них осуществления желаний должна встретить наибольшее сопротивление со стороны многих противников. Однако сновидения страха разъясняются чрезвычайно легко, они не образуют собою новой стороны проблемы сновидения, которая проявлялась бы в них: идет попросту речь о понимании невротических страхов. Страх, ощущаемый нами в сновидении, лишь мнимо объясняется содержанием последнего. Когда мы подвергаем толкованию это содержание, то замечаем, что страх при какой-либо фобии чрезвычайно мало объясняется представлением, с которым связана эта фобия. Хотя, например, и правильно, что человек может выпасть из окна и поэтому имеет основание быть осторожным, подходя к окну, но совершенно невозможно понять, почему при соответственной фобии страх настолько велик, что мешает больному вообще подходить к окну. Одно и то же объяснение оказывается верным как для фобий, так и для сновидений страха. Страх и тут и там лишь присоединяется к сопутствующему представлению и проистекает из совершенно иных источников.
Касаясь этой тесной связи страха в сновидении со страхом при неврозах, я при рассмотрении первого должен сослаться на второй. В небольшой статье относительно «невроза страха» (Neurolog. Zentralblatt, 1895) я в свое время говорил, что невротический страх проистекает из сексуальной жизни и соответствует подавленному, неудовлетворенному либидо. Забегая вперед, я привожу здесь мнение Отто Ранка, который расширил и несколько видоизменил вышеприведенную основную формулу: «Сновидение всегда изображает, пользуясь вытесненным инфантильно-сексуальным материалом, исполнение актуальных и обычно в то же время эротических желаний в замаскированной и символической форме» («Сновидение, которое само себя толкует»). Эта формула с тех пор всегда подтверждалась. Из нее же можно заключить, что сновидения страха суть сновидения с сексуальным содержанием: либидо превращается в них в страх. Ниже мы будем иметь случай подтвердить это положение анализом некоторых сновидений у невротиков. В дальнейших попытках приблизиться к теории сновидения я коснусь еще обсуждения этих сновидений и их отношения к теории осуществления желаний.
Когда из анализа сновидения об инъекции Ирме мы увидели, что сновидение представляет собою осуществление желания, мы прежде всего заинтересовались тем, открыли ли мы тем самым общий характер сновидений; мы заставили на время замолкнуть всякий другой научный интерес, который мог проявиться у нас во время этого анализа. Достигнув теперь этой цели, мы можем вернуться обратно и избрать исходный путь для нашего исследования проблемы сновидения, хотя нам для этого и пришлось бы оставить ненадолго в стороне еще не окончательно рассмотренную нами теорию осуществления желаний.