Он пошел быстрее, чувствуя привычное возбуждение. Возле раскинувшегося на углу цветочного базарчика он немного сбавил шаг. Укутанная до полной бесформенности молоденькая симпатичная продавщица озорно подмигнула ему, предлагая свой товар.
В высшей степени зазывная девочка, но куда ей до Майи… По сравнению с Майей все женщины казались Максиму Петровичу серыми, словно припорошенными пылью. Он выбрал роскошный букет роз, заплатил, не торгуясь, и, не взяв сдачу, поспешил дальше. Он чувствовал себя молодым. Нелепая и страшноватая фигура майора Сердюка с его изуродованной до отвращения рожей казалась сейчас просто фрагментом полузабытого сна, приснившегося сто лет назад и абсолютно бессмысленного. Тем не менее, сворачивая во двор двенадцатиэтажного панельного дома, стоявшего на тихой улице недалеко от центра, генерал привычно огляделся. Прохожих вокруг не было, только на противоположной стороне дороги, поджидая седока, стоял серебристый БМВ с оранжевым плафончиком частного такси на крыше.
Генерал переложил букет в левую руку, поправил на шее сбившийся от быстрой ходьбы шарф и направился к подъезду, стараясь не слишком спешить.
– Вот он, – сказал Батя.
Слепой окинул быстрым взглядом респектабельного вида мужчину с упакованным в фольгу большим букетом и посмотрел на свой хронометр.
– Как часы, – сказал он с одобрением.
– А я тебе что говорил, – усмехнулся Сердюк, – Каждый вторник, в пятнадцать ноль-ноль… Бывает, что и чаще, но вторник у него – дело святое, пусть хоть Кремль загорится.
– Очень непрофессионально, – заметил Слепой.
– Да он совсем помешался на этой своей бабе… Погоди, ты куда?
Глеб, уже взявшийся за ручку дверцы, недоумевающе оглянулся.
– Туда, – сказал он, делая движение подбородком в сторону приближающегося Строева. – Чего еще ждать?
– Очухайся, мальчик, – сказал Батя. – День, люди кругом, машина у тебя заметная… Пусть в хату войдет, там и прихватим.
Глеб поморщился. Конечно, убивать генерала на улице было опасно, но визит на квартиру его любовницы наверняка означал не один, а два трупа. С другой стороны, если про существование этой девки никто не знает, то генерала найдут далеко не сразу.
Может пройти очень много времени, прежде чем кто-нибудь обнаружит в запертой квартире два тела, и произойдет это, скорее всего, совершенно случайно, если вообще произойдет. Если трупы обнаружат, скажем, через год, это равносильно тому, как если бы их вообще не находили. Просто еще один стопроцентный менторский «глухарь»… Да, Сердюк был прав.
Глеб расслабился и откинулся на спинку сиденья.
– То-то же, – словно прочтя его мысли, удовлетворенно сказал Сердюк. – Гуманист хренов.
Он неторопливо и очень аккуратно навинтил на ствол «магнума» длинный глушитель, лихо крутанул барабан и убрал револьвер за пазуху, не сводя сузившихся глаз с генерала, который, оглядевшись, нырнул во двор.
– Сождем немного, – сказал Батя. – Пусть разденется, а еще лучше в кровать залезет… Надеюсь, туда он свою пушку с собой не берет. Хотя, если верить слухам, этой, бабе все равно – чем, лишь бы почаще.
– Н-да, – сказал Слепой, которого совершенно не интересовали подробности интимных отношений генерала и его любовницы.
Он боролся с нетерпением. Это было довольно новое для него чувство. Раньше, готовясь застрелить того или иного человека, он просто знал, что это необходимо в силу тех или иных причин. Теперь же, по-прежнему точно зная, почему он должен убить генерала, он вдобавок еще и хотел это сделать. Это желание было сродни жажде – его нельзя было обмануть, от него нельзя было отвлечься, и его нельзя было просто перетерпеть, потому что, как и от жажды, от него можно было умереть. Украдкой заглянув в нехорошо поблескивавшие глаза своего напарника, Глеб прочел там такую же жажду и непроизвольно вздрогнул. «Похоже, я становлюсь маньяком», – уже не в первый раз подумал он, но мысль была эмоционально неокрашенной, словно речь шла о каком-то другом, чужом и абсолютно неинтересном ему человеке. В конце концов, у него были вполне веские причины ненавидеть генерала Строева и желать его смерти.
Выждав оговоренные двадцать минут, они вышли из машины и направились к подъезду. В лифте Сердюк уверенно нажал кнопку девятого этажа.
– А ты здесь неплохо ориентируешься, – сказал Слепой.
– Я как чувствовал, – криво ухмыльнувшись, ответил майор. – Заранее к каждой из этих крыс подобрал ключик. Слава богу, время у меня на это было.
– Хитрец, – сказал Слепой.
– Тут особой хитрости не надо, – откликнулся Сердюк, со скучающим видом читая украшавшие стены кабины надписи. – Когда жмуриков штабелями кладешь, это не может продолжаться вечно. Рано или поздно тебе захотят замазать глотку, а самый лучший способ для этого ты и без меня знаешь.
– Да, – сказал Слепой. – Нет человека – нет проблемы.
– Вот именно.
Глеб в который уже раз подумал, не это ли послужило истинной причиной того, что генерал Потапчук поручил ему ликвидацию «вольных стрелков». Неужели все-таки Федор Филиппович – один из них?
Впрочем, теперь это мало интересовало Слепого. Если его догадка верна, то, когда Сердюк приведет его к подъезду знакомого сталинского дома, рука у него не дрогнет. А если нет, тогда… Что ж, тогда он посмотрит, как будут развиваться события.
Лифт остановился на девятом этаже. Выйдя на площадку, Слепой глазами спросил Батю, куда идти дальше. Майор показал пальцем вниз – квартира генеральской любовницы располагалась на восьмом.
Слепой одобрительно кивнул и начал следом за напарником бесшумно спускаться по лестнице.
На площадке восьмого этажа Сердюк приблизился к одной из дверей. За дверью громко играло радио – похоже, генерал по укоренившейся привычке принимал меры против подслушивания. Меры, конечно, очень относительные, но, учитывая, что про это место вряд ли кто-нибудь знал, вполне достаточные и даже излишние.
Майор кивнул в сторону двери, весело задрав бровь, и Глеб снова утвердительно наклонил голову – доносившиеся сквозь неплотно подогнанное фанерное полотно хриплые завывания Маши Распутиной и сменившая их бодрая скороговорка диктора были достаточно громкими, чтобы заглушить осторожное щелканье замка.
Сердюк вынул из кармана ключ. Он действительно неплохо подготовился, – подумал Глеб и, вооружившись комочком пластилина, залепил клейкой массой дверные глазки двух соседних квартир.
В третьей глазка не было, зато имела место старомодная, времен коллективизации, наверное, сквозная замочная скважина. Слепой залепил и ее, мимоходом подумав, откуда мог взяться здесь этот замок, бывший, как минимум, вдвое старше самого дома. Батя тем временем отпер замок и осторожно приоткрыл дверь. Звук надрывающегося радио усилился. Сердюк вынул из-под плаща револьвер и кивнул Глебу.