– Товарищ генерал, – сказал референт, – только что поступил странный звонок.
– Что значит – странный? – возмутился и без того раздраженный генерал. – Ты офицер или Алиса в стране чудес? Докладывай толком, что за звонок?
– Виноват, товарищ генерал. Кто-то хотел с вами поговорить, но не назвал ни имени, ни дела, по которому обратился. Я сказал, что вы заняты, и он, не дослушав, прервал связь. Звонок был с сотового аппарата, засечь который мы не успели.
– Само собой, – сказал генерал. – Станет он вас дожидаться. Это все?
– Так точно, все.
Генерал отключил селектор и в задумчивости прошелся по кабинету. Звонил, несомненно, Слепой – проверял, на месте ли дичь. Значит, он действительно где-то неподалеку, затаился и ждет. Выходить из здания нельзя – от пущенной снайпером пули никого еще не спасали ни телохранители, ни бронежилеты.
«Интересно, – подумал Поливанов, – сколько ты проторчишь на морозе, умник. Солнце село, температура падает.., а если еще послать кого-нибудь тебя поискать.., хотя нет, этого делать не стоит. Не ровен час, устроят пальбу в центре города, непременно начнутся расспросы: кто да почему.., нет, мы сделаем по-другому.»
Он вдавил клавишу на селекторе и, не дожидаясь ответа, приказал:
– Полковника Назмутдинова ко мне. Немедленно!
Когда Назмутдинов вошел, генерал с военной краткостью отдал ряд продуманных, четких распоряжений. Тон его был таков, что изумленный этими странными приготовлениями полковник счел за благо держать свое недоумение при себе и отправился выполнять приказания – именно в том порядке, в котором они были получены. Через пять минут количество недоумевающих людей в большом, никогда до конца не засыпающем здании сильно увеличилось, но все они были людьми военными и привыкли рассуждать про себя, прямые же приказы следовало выполнять столь же прямо и неукоснительно. Через шесть с половиной минут снайперы заняли позиции и принялись осматривать окрестности сквозь окуляры инфракрасных прицелов, через восемь из ворот здания медленно выкатилась «волга» генерала Поливанова, на заднем сиденье которой важно восседало наскоро состряпанное из подручного материала чучело в генеральской фуражке, а через двенадцать с четвертью минут после того, как полковник Назмутдинов покинул генеральский кабинет, во всем здании погас свет и замолчали телефоны. Вскоре свет загорелся снова – в дело вступили резервные автономные генераторы, работавшие на прозаическом дизельном топливе, – но почти сразу же снова потух. В здании замелькали редкие лучи фонарей, с этажа на этаж, спотыкаясь и налетая друг на друга, засновали недоумевающие люди, послышались встревоженные возгласы. Началась кутерьма, которой, как правило, сопровождаются подобные происшествия. Где-то завизжала женщина, ахнуло и со звоном разлетелось по полу какое-то стекло, кто-то длинно и свирепо выругался, и где-то уже дробно стучали каблуки занимающих оборонительную позицию спецназовцев. Генерал Поливанов вспомнил, что и у него есть пост, который он должен занять по боевому расписанию, но он только вяло махнул рукой и, выдвинув ящик стола, достал оттуда пистолет.
Во всем здании было только два человека, которые знали, что происходит: генерал Поливанов и секретный агент по кличке Слепой, отважившийся-таки на штурм здания ФСБ.
Слепой перешагнул через труп дежурного дизелиста и направился к дверям. Здесь ему пришлось поднять ноги повыше еще раз – на пороге, привалившись спиной к косяку и свесив на левое плечо простреленную голову, сидел охранник.
Быстро покинув генераторный отсек, Слепой торопливо поднялся из подвала на первый этаж и свернул в ближайший коридор, темный, как канализационная труба, разве что не такой вонючий. Позади, в вестибюле, бегали вооруженные люди, лязгало оружие и звучали команды; было слышно, как между первым и вторым этажом барабанят и неразборчиво орут застрявшие в лифте чекисты; выходившие в коридор двери то и дело отворялись и снова захлопывались, мимо кто-то торопливо просеменил, вполголоса ругаясь страшными словами и светя фонариком себе под ноги.
Насколько помнил Глеб, пожарная лестница располагалась как раз в конце этого коридора. На лестнице оказалось полно народа. Движение здесь было упорядоченным, никто не толкался, и все держались правой стороны, торопясь занять свои места по боевому расписанию. Каждый второй здесь был с автоматом, причем среди последних встречались весьма экзотические экземпляры, так что Слепой со своим укороченным «Калашниковым» на плече нисколько не выделялся из общей массы сотрудников – даже когда на него падал луч чьего-нибудь фонаря, он тут же равнодушно скользил дальше. Слепой с трудом удерживался от того, чтобы резать этих баранов перочинным ножом прямо тут, на лестнице: он был уверен, что никто ничего не понял бы, но рисковать не хотелось, по крайней мере, пока был жив Поливанов.
В компьютерном архиве Слепого было много полезной информации. Среди прочего там был и план здания, которое он сейчас брал штурмом, и номер служебного кабинета генерала Поливанова. В неприступной крепости, как водится, была мышиная норка, через которую, миновав ничего не подозревающих часовых, бесшумно просочилась смерть.
Слепой свернул в коридор четвертого этажа и целеустремленно двинулся вперед, читая укрепленные на дверях кабинетов таблички с номерами. В лицо ему вдруг уперся луч карманного фонаря, и напряженный голос спросил:
– Вы куда?
– К генералу Поливанову, – честно признался Слепой.
– К черту Поливанова, – сказал голос, – поможете грузить документацию.
Слева, в распахнутом настежь, неосвещенном дверном проеме с шумом двигали какие-то ящики и придушенно матерились.
– Товарищ полковник! – взмолились оттуда. – Дайте свет, ни черта же не видно!
Словно в подтверждение этих слов там немедленно что-то упало с тяжелым глухим стуком, и кто-то с воем заплясал на одной ноге.
– За мной! – скомандовал Глебу полковник, направил фонарь в дверной проем и поспешил туда, призывно махнув Слепому свободной рукой.
Глеб спокойно отправился дальше, шагая мимо кабинетов, в которых двигали мебель, поджигали не желающую гореть бумагу и с хрустом надламывали дискеты. «Вот наворочают, – подумал Слепой. – Потом ведь за месяц не разберутся!»
За некоторыми дверями было тихо – строго говоря, таких было большинство. За одной из них Слепого поджидал генерал Поливанов. В том, что генерал уже понял, что к чему, Глеб не сомневался.
В приемной из кресла в углу вскочила и шагнула навстречу темная фигура, характерным жестом поднимая перед собой вытянутую руку, удлиненную стволом пистолета. Слепой дал короткую очередь из автомата с глушителем, и вежливого референта отшвырнуло в угол, как сбитую камнем консервную банку.
Шагнув к двери в генеральский кабинет. Слепой вдруг замер. Полотно двери было по периметру обведено тонкой полоской слабого света – генерал был там и заранее приготовился к встрече. Слепой присел на одно колено, толкнул дверь, еще одной короткой очередью сшиб со стола направленный на дверь мощный аккумуляторный фонарь и сразу же прыгнул вперед и в сторону, так что выпущенная генералом пуля просвистела в пустом дверном проеме и ударила в стену приемной, осыпав лицо мертвого референта известковой пылью.