И замолчала, маринуя соседку и еще больше подстегивая ее любопытство.
Марья, поняв, что в коридоре разговора не выйдет, нетерпеливо засуетилась:
– Да что это мы все стоим туточки? Стоим и стоим, как не у себя дома. А у меня на кухне уже плюшки ждут! И чайник горячий! И чай свежий! И конфеты в вазочке. Пойдем-ка?
– Мне, Марья, недосуг чай пить. Я же в эксперименте... – поломалась для вида Зинаида Львовна и махнула рукой: – Ладно, давай, если недолго.
Марья проводила гостью на такую же вылизанную до блеска, как у Зинаиды Львовны, кухоньку, со всеми почестями усадила за стол, стоящий возле окна, отодвинула присборенную шторку с крупными алыми маками, чтобы была видна угасающая в постепенно спускающихся сумерках улица, и сняла с большого блюда чистую льняную салфетку. На блюде лежали румяные, источающие пряный запах корицы плюшки.
– Ты давай, давай, рассказывай! – поторопила хозяйка гостью.
– Да расскажу, расскажу, не торопи! Вот чаю нальешь, сядешь со мной, и стану рассказывать. А сейчас чего – на сухую да впопыхах...
Марья быстро организовала чай. Села напротив гостьи и нервно обхватила чашку морщинистыми руками. Гостья неторопливо отпила чаю и степенно поставила чашку на блюдце.
– Ох, Марья, такие дела происходят, что скоро мы в телевизор попадем! Вот, ей-богу, клянусь: в телевизор! – важно заявила Зинаида Львовна.
Но не успела Марья удивленно и восхищенно охнуть, как вдруг послышался пронзительный вопль, сопровождающийся ужасным шумом и оборвавшийся громким ударом.
Обе женщины испуганно вскрикнули и, выпучив глаза, молча уставились друг на друга.
– Чегой-то упало, а? – первой пришла в себя Марья.
– Никак, тяжелое что-то сбросили. Телевизор, что ли?
У Зинаиды Львовны перед глазами мигом возникла картинка, как кто-то сбрасывает с верхнего этажа телевизор. Муж одной ее знакомой однажды, вернувшись домой пьяным, стал буянить и выкинул с пятого этажа новехонький «Рубин».
– Ничего не видать! – проворная Марья уже распахнула окно и, свесившись на улицу, пыталась разглядеть, что же происходит. – Темнеет...
– Ты башку-то не высовывай! – посоветовала Зинаида Львовна. – Не дай бог, что-то опять кинут, размозжат-то тебе думалку!
Марья послушно влезла обратно.
– Лучше давай спустимся и поглядим, – предложила Зинаида Львовна. – Ну что за идиоты телевизоры выкидывают? Если не жалко, вынеси на помойку. А так ведь и пришибить кого-нибудь можно! Ты, Марья, под окнами никогда нет ходи, видишь, что творится!
Приятельница отозвалась уже из коридора: она нетерпеливо гремела ключами, отпирая дверь.
Обе женщины не стали дожидаться лифта (не пятый, чай, этаж) и проворно, насколько могли, сбежали по лестнице.
Они ожидали увидеть разбившийся телевизор, или сброшенный стул, или какой-нибудь мусор, или упавший горшок с цветком, но никак не это.
– Господи! – смогла лишь вымолвить потрясенная Зинаида Львовна, хватаясь за сердце.
А Марья рядом пронзительно завизжала.
Под окнами на асфальте лицом вниз лежала девушка. По белобрысым неопрятным волосам Зинаида Львовна опознала в ней соседку сверху, ту самую девицу, похожую на пекинеса, с которой так изнурительно враждовала.
* * *
Илья и Евгений возвращались домой в подавленном молчании. Вечер закончился совершенно не так, как предполагалось. Еще пару часов назад они так горели этим экспериментом с записью звуков в пустой квартире, в нетерпении поглядывали на часы, сидя в гостях у родителей Ильи в ожидании ужина. Они более походили не на двух тридцатилетних мужчин, а на тринадцатилетних мальчишек. И было здорово и забавно, и пресловутое пятно, продемонстрированное Евгению, воспринималось как декорация к этому приключению. Но позвонил Бобров, и приключение перестало казаться Илье забавным. Денис строгим тоном спросил, что случилось с его матерью, почему она звонит ему почти в истерике и сбивчиво рассказывает про какой-то «эксперимент» и труп под окнами. Илья с Евгением, так и не дождавшись ужина, рванули к дому, в котором жила Зинаида Львовна.
Они действительно застали около подъезда милицейский «уазик» и жителей, столпившихся возле бумажной ленты, которой был огражден небольшой пятачок под окнами. Люди вытягивали шеи, выглядывая что-то, перешептывались, чуть отступали назад, когда их безуспешно пытался отогнать толстый усатый дядька в форме, но не расходились. Когда из толпы вышла женщина, Илье удалось разглядеть в образовавшийся просвет лежащую на асфальте фигуру, накрытую темной тканью. «Суицид?.. Несчастный случай?..» – слышался в толпе шепот. Жители строили догадки, а усатый толстяк в форме пытался отогнать любопытных подальше от ленты ограждения.
Зинаиду Львовну в толпе найти не удалось. Оказалось, мать Дениса уже вернулась в квартиру и давала показания молодому парнишке в милицейской форме. Женщина была бледна, дрожащими руками она подносила к лицу скомканный платок и громко в него сморкалась. В помещении сильно пахло сердечными каплями, и Илье на мгновение подумалось: в том, что матери его друга стало плохо, виноват он сам, а не труп под окнами дома.
Выяснилось, что Зинаида Львовна со своей соседкой-приятельницей Марией первыми обнаружили разбившуюся девушку. Позже к ним присоединился кто-то из соседей, он и вызвал по мобильному «Скорую» и милицию. Когда из прибывшего первым «уазика» вышли служители закона, Зинаида Львовна бросилась к ним, возбужденно тараторя, что знала эту погибшую девушку. И пока Мария глушила сердечные капли, Зинаида Львовна рассказывала вызвавшемуся ее проводить милиционеру все, что ей было известно о девице. Хотя известно ей было очень немного.
Когда сверху донеслись голоса наконец-то попавших в квартиру погибшей милиционеров, Зинаида Львовна заволновалась, что может пропустить что-то интересное. Она уже была не рада тому, что дотошный парнишка в форме задает ей все новые и новые вопросы. Ей хотелось подняться наверх, чтобы на месте выяснить, что происходит и почему соседка вдруг выпала из окна.
Желанный момент настал, когда милиционер принялся за расспросы немного пришедшей в себя Марьи. Зинаида Львовна незаметно выскользнула на площадку, бесшумно поднялась этажом выше и увидела, что дверь в квартиру погибшей приоткрыта. Женщина оглянулась по сторонам, убедившись, что никто из соседей ее не видит, и воровато скользнула в коридор.
– Суицид. Или несчастный случай, – услышала она мужской голос. – На убийство не похоже.
– Да, скорее всего. Дамочка-то явно не дружила с головой. Гляди, что натворила!
Зинаида Львовна, осмелев, прошла в комнату. Два милиционера стояли к ней спиной возле окна, поэтому женщина успела мельком оглядеть помещение. И чуть не ахнула от удивления и ужаса, заползшего в душу холодным ужом. Первым делом ей бросилось в глаза то, что мебель (книжную этажерку и два кресла) хозяйка квартиры выдвинула на середину комнаты, по периметру которой были расставлены зажженные свечи-«пятнашки» из «ИКЕА».