Он придвинул Нике блюдечко с паштетом и тарелочку с золотистыми хлебцами.
– Странная история, – задумчиво произнесла девушка.
– Сейчас мои добры молодцы заняты поисками того старика. Лера примерно описала подъезд и двор дома, в котором ее держали. Вернее, то, что успела заметить, когда садилась в такси. Конечно, таких дворов – сотни, тысячи. Да и Лера – тот еще рассказчик… Но кое-какие ориентиры есть. И дорогу она немного запомнила, хотя и чувствовала себя плохо: сказывалась травма. Но, знаешь, это еще не все! Самое главное я приберег на десерт… Кстати, салат из морепродуктов тоже обязательно попробуй! И икру.
– Все я попробую, Егор, все, – засмеялась Ника. – Не томи только, скажи про свой «десерт» сейчас, иначе я просто умру от любопытства.
– Хорошо, – легко согласился он. – Лера ничего не смогла вытянуть из старика, но имя его узнала. Он сам ей представился. И знаешь, как его зовут? Кузьма!
– Да ладно, – недоверчиво протянула Ника. И отложила вилку.
– Да. А еще в споре, часть которого подслушала Лера, старик Кузьма назвал своего гостя сыном.
– Упс… Над этим надо подумать.
– После подумаешь, – оборвал ее Егор. – Сегодня – праздник. Расслабься и наслаждайся едой.
– Но я тебе тоже кое-что собиралась рассказать.
Она поведала ему о результатах лабораторного исследования свечи и о сегодняшнем эксперименте, который ничего не дал.
– Я была почти на сто процентов уверена в том, что нахожусь на верном пути! – огорченно закончила она. – И вот… Похоже, что эту свечу можно просто выбросить, так как она не представляет ценности. Это просто огарок, и не более.
– Может, твой коллега действительно погиб от сердечного приступа?
– И Эдичка тоже? – хмуро отозвалась Ника. – Кстати, я собиралась вновь позвонить его родителям, еще до того как узнала результаты экспертизы, но не успела. Да и хорошо, что не успела: не потревожила их своими глупыми расспросами. К тому же вспомнила, что Юлий Борисович, отец Эдички, недавно сказал мне, что они с Ириной Петровной собираются на какое-то время уехать из Москвы.
– И что ты собиралась у них спросить?
– Сейчас уже не имеет значения. Просто хотела поинтересоваться, с кем встречался Эдуард накануне своей смерти, не замечали ли родители каких-либо изменений в его поведении: страх, волнение и прочее. Но сейчас я думаю, что правильно поступила, не позвонив им. Зачем их тревожить? Пусть думают, что их сын действительно умер от сердечной недостаточности. Тем более, похоже, так и было. Просто совпадение – его смерть и смерть Стаса. Просто совпадение, не более.
– Странно, правда, – задумчиво произнес Егор, пощипывая гладко выбритый подбородок. – И происшествие с моей сестрой – странное. Все это звенья одной цепочки. И этот старик, Кузьма, не просто так вдруг объявился. Что-то за всем этим стоит, подсказывает мне моя интуиция, только вот что – пока не могу понять.
Ника не ответила, лишь уныло опустила взгляд в тарелку с недоеденным салатом.
– Ты не выбросила эту свечу?
– Нет. Она у меня с собой. Сама не знаю, зачем ее захватила. Наверное, для того, чтобы еще раз показать тебе.
Егор молча протянул руку, и Ника положила ему на ладонь уцелевший огарок.
– Мда, – задумчиво протянул он, повертев его со всех сторон и даже понюхав. – Эти вкрапления могли бы и в самом деле быть травяной трухой. Но ты говоришь, что просидела, дыша дымом этой свечи, какое-то время и ничего не почувствовала?
– Абсолютно! Что скажешь?
– Ну, во-первых, скажу, что ты, Ника, неосторожная, безмозглая и недальновидная.
– Это еще почему?! – обиделась она, никак не ожидавшая в свой адрес таких выпадов.
– Потому! Додумалась ставить эксперименты на себе, да еще в одиночестве.
– Так ничего же не произошло!
– А как ты могла быть уверена в том, что ничего не произойдет? Судя по всему, ты ожидала какого-нибудь эффекта. Так ведь?
Она понуро кивнула, только сейчас понимая, насколько он прав.
– А во-вторых, может, твой эксперимент и не такой уж неудачный, как тебе показалось.
Она вскинула на него глаза и чуть не выронила вилку, которой до этого уныло ковыряла салат.
– Ты мне рассказала, что в первый раз, когда зажгла эту свечу, чуть не умерла. Что ты имела в виду?
– Я чуть не умерла от ужаса, потому что мне показалось, что кто-то или что-то присутствует в квартире – что-то нематериальное, нечеловеческое… Тогда я посчитала это приснившимся кошмаром, а потом, когда предположила, что в свече содержится какое-то ядовитое вещество, – галлюцинациями, вызванными дымом. А теперь склоняюсь к тому, что свеча вовсе ни при чем.
– Может быть, и так. А может быть, ты и не ошибалась, просто не уловила всей сути, – задумчиво произнес Егор. – Что, если условия, в которых ты зажигала свечу, – разные? К примеру, в первый раз в комнате была закрыта форточка, поэтому дым напитал помещение, а во второй раз ты форточку открыла.
– Нет, форточка оба раза была закрыта.
– Или в первую ночь случилось полнолуние, а сегодня – нет.
– Полнолуние! – фыркнула Ника. – Это что-то совсем из ведьмовского.
– Это просто пример. Но суть ты поняла. Это как в игре «найди десять отличий»: вспомни на досуге, чем условия в первый раз отличались от условий во второй.
– Может, тем, что в первый раз я зажгла свечу в темноте, а сегодня – при свете?
– Предположим. Но ты подумай об этом позже, не сейчас, потому что сейчас у нас – праздник и почти что свидание и лучше просто отдыхать. Да, и подумай также, что могло быть общего между вами – твоим приятелем, фотографом и тобой – в тот момент, когда ты в первый раз зажгла свечу. Если найдется общая деталь, то она может оказаться ответом на многие наши вопросы. Подумай! Но не сейчас. Как ты отнесешься к тому, что я приглашу тебя на танец? В честь праздника? – весело поинтересовался он, закрывая тему про свечу.
– Думаю, что не откажусь, – так же весело согласилась Ника. – Тем более что песня – моя любимая.
– Тебе нравится творчество U2?
– Мне нравится именно эта их песня, «One»…
Егор с готовностью поднялся и протянул девушке руку. Она, принимая приглашение, подумала, что это Восьмое марта, пожалуй, самое интересное из всех и даже счастливое.
* * *
Вот все и закончилось. Так просто и нелепо. Нелепо, потому что он оказался неготовым к тому, что семейная крепость рухнет в одну минуту, в одно мгновение. Впрочем, рушиться она начала давно, только он закрывал глаза на кричащие трещины, кое-где замазывая их небрежными торопливыми мазками, но откладывая и откладывая глобальный «ремонт».
А трещины не просто предупреждали – они кричали, они взывали, рыдали, умоляя его обратить на них внимание. И если бы он сделал это своевременно, может, успел бы спасти осыпающиеся стены. А сейчас… А сейчас, дай бог, если он, отойдя от первого шока, по возможности целым выберется из-под обломков.