* * *

Лариса проснулась от того, что ей внезапно сделалось неуютно. Причина «неуюта» стала понятна сразу, как только она, протянув руку, чтобы обнять Вадима, обнаружила, что того нет на месте. Словно желая убедиться в его отсутствии, девушка погладила ладонью опустевшую подушку, а затем встала и вышла из комнаты.

Свет на кухне не горел, но Лариса сразу поняла, что Вадим – там. Открыв плотно закрытую дверь, она вошла на кухню и увидела парня, сидящего около окна с тлеющей в пальцах сигаретой.

– Вадька, ты чего? Не спится? – Лариса неуверенно подошла к нему.

Вадим обернулся на ее голос и смущенно пожал плечами:

– Так… Я разбудил тебя? Не хотелось.

– Нет. Я сама проснулась. Почувствовала, что тебя нет рядом.

Он, взяв девушку за руку, посадил ее к себе на колени и, обняв, привлек к себе так, что она прижалась щекой к его плечу.

– Я вот думаю… Думаю о том, каково это – терять близких людей, – медленно, словно не решаясь, говорить ей или нет, признался он.

– Ты думаешь о дяде?

– Не только, – немного подавшись корпусом вперед, Вадим дотянулся до стоявшей на подоконнике пепельницы и затушил окурок. Затем обеими руками обнял девушку, доверчиво жавшуюся к его груди, и потерся щекой о ее затылок. – Обо всем, Ларка. О том, что было, о том, что есть, о том, что будет. Наверное, нельзя привыкнуть к потерям. И подготовиться к ним тоже нельзя.

– Ты скажешь Инге?

– Не знаю. Понимаю, что надо сказать, да вот все оттягиваю. Наверное, поговорю с ней уже после того, как она проведет этот ритуал. Сложное и опасное дело она затеяла. Боюсь я за нее. За себя – нет, а вот за нее… И не скажет ведь, что задумала! Не скажет, чтобы не волновать меня. Такие вот мы оба. Спорим, несерьезно ругаемся, ехидничаем, а друг без друга не можем.

– Все обойдется, Вадим, – Лариса сказала это лишь для того, чтобы немного успокоить его. Поверил ли он – она так и не поняла.

– Да, наверное, – задумчиво произнес он и крепче обнял девушку. Так они и сидели, обнявшись, еще долгое время, почти до самого утра.

* * *

За несколько дней до Нового года Инга объявила, что готова к ритуалу, и попросила Вадима с Ларисой ничего не планировать на предстоящие выходные.

– Откладывать нельзя, ребята. Лучше все сделать как можно быстрей. Там уж новогодние праздники начнутся, хочется успеть до них, оставить все плохое в уходящем году. Да и неспокойно нам будет, если не покончим с этим.

Ни Лариса, ни Вадим не стали возражать. Вадим лишь попросил Ингу рассказать, что она собирается делать и какая при этом роль отводится им с Ларисой.

– Технические моменты опущу, – нехотя пояснила Инга. – Но предупреждаю, что требую от вас полной сосредоточенности и серьезности по отношению к проводимому ритуалу. Это не шутки, ребята. Я даже не прошу, а требую. Далее, для ритуала придется набраться терпения. Поскольку он займет достаточное количество времени. И еще… – Она помялась, а затем, решительно вскинув глаза на притихших брата с девушкой, произнесла: – Проводить ритуал придется на кладбище, возле могилы Алены, потому что там закопан один из амулетов Единения. Лариса, ты как к этому относишься?

– Ну, как… – Лариса не знала, как ей нужно относиться. – Надо, значит, надо. Тебе лучше знать.

– Хорошо. Проводить ритуал будем ночью, чтобы не привлекать внимание посетителей кладбища, которых днем может окажется предостаточно.

– Ночью и на кладбище – лучшего времени и места не сыскать! – по своему обыкновению, сыронизировал Вадим. А Лариса зябко поежилась.

XXIX

В субботу, ближе к полуночи, они приехали на кладбище. Оставив машину за воротами, в единодушном молчании прошли по плохо освещенной центральной аллее и свернули на узкую, засыпанную снегом тропу, ведущую к могиле Алены.

Лариса наклонилась над запорошенной снегом могилкой и положила возле памятника принесенные цветы. В сосредоточенном скорбном молчании они втроем отдали долг памяти усопшей, после чего Инга, выпрямившись, глухо проговорила:

– Пора готовиться.

Она достала из сумочки свечки в высоких металлических подсвечниках и, расчистив от снега могильную плиту, расставила их на ней по периметру. Нервничали все. Волнение Инги выдавали непослушные пальцы, несколько раз выронившие зажигалку. Вадим набирался спокойствия, торопливо перекуривая на тропе. За всю дорогу и то время, что они провели на кладбище, он вопреки своей способности шутить в любой ситуации не проронил ни слова. Лариса предпочла присесть на оградку, чтобы унять дрожь в коленках. Вцепившись пальцами в тонкие прутья, она почти не чувствовала обжигающего холода металла. Тревожно переводя взгляд с Инги на Вадима, девушка пыталась предугадать то, что может произойти этой ночью. Воображение рисовало картинки из повестей Гоголя с летающими панночками, разверзшимися могилами и извергающими проклятия злобными колдунами. От подобных картин ледяной ветерок страха неприятно прошелся вдоль позвоночника, и Лариса заметно содрогнулась, что не ускользнуло от внимания Инги:

– Боишься?

В ответ Лара промычала что-то, и Инга, правильно поняв ее состояние, серьезно предложила:

– Хочешь, я прочитаю заговор, чтобы тебе не было страшно?

– Нет, обойдусь… – вяло отмахнулась Лариса и перевела взгляд с ее лица, освещенного пламенем зажженных свечей, на Вадима, который, закуривая вторую сигарету, прислушивался к их разговору.

– Я не столько боюсь, сколько переживаю за то, чтобы все получилось…

– Получится, Лара, – голос Инги, однако, прозвучал не столь убедительно, как ей бы самой хотелось. Прикрыв глаза, девушка быстро прочитала про себя заговор на успокоение и сосредоточение. Почувствовав, что железная хватка волнения значительно ослабла, она сделала глубокий вдох и позвала: – Вадим, давай. Пора начинать.

Ее голос, обычно чистый и глубокий, от напряжения звучал глухо и невыразительно.

– Инга, что ты собираешься делать? – робко спросила Лариса, поднимаясь с оградки. – Если ты разобьешь это Единение, не угаснет ли наша с Вадимом любовь?

Этого вопроса Инга больше всего и боялась. И не волнение перед предстоящим ритуалом не давало ей минувшей ночью спать, а страх того, что она своими действиями может невольно разрушить отношения между братом и его девушкой. Она задержалась с ответом, и это промедление сыграло не в ее пользу: в Ларисиных глазах, и без того полных беспокойства, мелькнул страх, а Вадим, нахмурившись, вновь вытащил из кармана сигаретную пачку, вцепившись в нее, как в спасательный круг.

– Нет, что вы, – Инга постаралась вложить в свой голос побольше теплоты и уверенности. – Ваша любовь такая крепкая, что ей уже ничто не угрожает. Это ведь несерьезно – считать, что чувства держатся лишь на силе этих амулетов! К тому же один из них «похоронен», и что, стала ли ваша любовь от этого меньше?