Среди тридцати счастливчиков был и Борис Элькинд, восемнадцатилетний юноша из самой средней семьи: мать учительница, отец инженер.
Для людей знающих, фамилия парня значила многое. Как-никак, «эль» по-еврейски значит «бог», и если в фамилии присутствует эта частичка, значит, человек относится к избранным – Эльпер, Элькинд.
Бориса Бог и в самом деле не обидел. Он был высок, крепко сложен, красив, одарен. После окончания самой обыкновенной московской школы Боря попытался поступить в государственный университет, но, естественно, срезался. Мало кому удавалось пройти в «оплот науки» с первого раза без дополнительных занятий с репетиторами, которые его родителям были не по карману, и перед парнем замаячила угроза армии.
Спас его лицей «Академический», его двенадцатый класс. Год можно было отсидеться и прикинуть – куда лучше податься дальше. Надо сказать, что у Бори Элькинда имелась страсть – компьютер, сжиравшая все его немногочисленные финансы. Родители особо ничем помочь ему не могли, у самих денег едва хватало на прожитие. Борис в поисках приработка наловчился покупать оптом компакт-диски, а затем перепродавать их своим знакомым по цене чуть ниже розничной. Если бы он занялся этим делом всерьез, у него, возможно, и завелись бы неплохие деньги. Но для этого следовало вложить определенную сумму в оборот. Борис же на все появляющиеся у него деньги покупал новые навороты к своему компьютеру. На платы последних моделей все равно не хватало, выручало то, что компьютерная техника старела не по годам, а по месяцам. То, за что еще полгода тому назад надо было выложить сотню долларов, теперь стоило пятьдесят. Схемы же годовалой давности падали в цене раз в десять, и если выжимать из них все, что возможно, как это умел делать Борис Элькинд, то можно было идти в ногу с техническим прогрессом.
Но все хорошее имеет малоприятную тенденцию когда-то кончаться. На беду молодого компьютерного вундеркинда ему попался строгий комиссар в военкомате. Он почему-то решил, что учеба в не закрепленном никакими государственными учебными программами двенадцатом классе лицея никак не может равняться обучению на первом курсе института или университета.
– Раз двенадцатого класса не существует в обыкновенных школах, – отрезал комиссар, – то Элькинд должен идти в армию.
Не все в военкомате были настроены столь радикально, кое-кто пытался возразить:
– Но он учащийся.
– Если бы он начинал учебу в лицее «Академический», тогда пожалуйста. А так, окончил среднюю школу и норовит от армии увильнуть. Чем он лучше своих товарищей? Они служить пойдут, а он на печи отсиживаться будет? Больно умный!
Военные очень любят рассылать повестки, любил это делать и комиссар районного военкомата, благо усилий к этому с его стороны прилагать не надо было почти никаких.
* * *
Очередная партия молодых людей, проходивших медосмотр, постепенно рассасывалась. Комиссар вышел в коридор, окинул строгим взглядом пяток не нюхавших порох парней. Все они ему не нравились – «шлангов», то есть не прошедших воинскую службу, он вообще за людей не считал.
– Эй, ты, – глядя в пустоту, проговорил военный комиссар.
Все пятеро вздрогнули одновременно, не понимая, к кому обращен окрик.
– Я тебе сказал!
– Да, товарищ подполковник, – наконец нервы сдали у сидевшего с краю.
– Зайди ко мне.
Парень наскоро оделся. Ему подумалось, что его ждет очередная неприятность. Оставшимся же четверым, естественно, показалось, что ему предложат какую-то «халяву». Так всегда бывает, когда думаешь в сомнительной ситуации о себе и о своем соседе.
– Так, – задумчиво протянул комиссар, когда призывник оказался у него в кабинете.
Парень еще не умел толком стоять перед военным начальством, поэтому то, что он изображал, имея в виду военную выправку, выглядело довольно комично.
– Как положено отвечать?
– По вашему приказанию явился, товарищ полковник!
– Являются только черти во сне, – старой, как мир, в котором всегда существовала армия, шуткой ответил полковник и подобрел, довольный собственным юмором. – Писать умеешь?
– Так точно, товарищ полковник!
– Вас послушать – все вы грамотные, а начнете ручкой по бумаге водить как курица лапой, ни черта разобрать нельзя! – Полковник подсунул парню чистый лист бумаги и остро заточенный карандаш. – Напиши алфавит хорошо, как умеешь.
– Есть!
– Кое-что ты соображаешь.
– В каком смысле?
– Выучку на лету схватываешь.
Вскоре все буквы от "а" до "я" появились на белом листе бумаги. Сопя, парень положил его перед полковником. Дальнозоркий служака отвел руку в сторону и довольно крякнул:
– Пойдет. Садись, – он ногой подвинул стул, проявляя верх либерализма и вольномыслия.
Призывник уселся. Перед ним легла толстая стопка повесток – еще не заполненных, но уже со штампами и подписью полковника.
– Вот тебе список. Заполнишь и разнесешь по квартирам.
– А медкомиссия? – шепотом произнес парень.
– Пойдешь в армию позже.
Теперь призывник старался на совесть. Это ж надо, как подфартило – отсрочка! Он печатными буквами вносил фамилии, всякий раз вздыхая с облегчением оттого, что фраза «предлагаю вам явиться» относится не к нему. Естественно, среди фамилий, попавших в список, встречались и знакомые. С кем-то учился вместе в школе, кого-то знал по дворовым тусовкам.
Заполняя одни повестки, призывник злорадно ухмылялся, другие приводили его в уныние.
– Долго ты еще копаться будешь?
– Сейчас, товарищ полковник, больше половины уже сделал.
И вот, наконец, последний листок бумаги перешел из левой стопки в правую.
– Готово! – радостно доложил призывник.
– Разнесешь по квартирам и завтра корешки с подписями вернешь мне. Все понятно?
– Так точно!
Парень пулей вылетел на улицу и тут же понял свою ошибку. Прежде, чем выходить, следовало рассортировать повестки по улицам, по номерам домов.
Теперь же на ветру он рисковал растерять все бумажки, они, как живые, норовили вырваться из рук.
В конце концов, войдя в телефонную будку, парень справился с непослушными листками, рассортировал все повестки и отправился по указанным адресам. Но выполнить поручение военного комиссара оказалось не так просто, как представлялось ему поначалу. Большинство адресатов уже знали, что за ними охотится военкомат, поэтому сами к двери не подходили. Открывали их матери, сестры, отцы.
– Валерий Иванов здесь живет? – спросил призывник, когда дверь очередной квартиры приоткрылась.
– А что вам надо? – неприветливо поинтересовалась выглянувшая в щелку женщина в годах.