– Какой полтинник? – переглянулись омоновцы и улыбнулись так нагло, что Федору Филипповичу стало не по себе.
– А вообще, ребята, вы из какого отряда? Капитан, я и удостоверения твоего не видел. Вы подошли, не представились, в общем, грабежом занимаетесь.
Лицо капитана побагровело, кулаки сжались. Нет, все, пора применить силу, надеть на этих двух наглецов браслеты наручников, отвести душу, изрядно поколошматив их в машине, и препроводить в отделение.
Плевать даже на пятьдесят долларов…
– Ладно, ребята, побаловали и будет. – Федор Филиппович сунул портмоне в карман, и в руках его появилась книжечка. Он развернул ее и, крепко зажав пальцами, ткнул в лицо капитану:
– Читать умеешь?
Читай!
– Что ты мне тычешь? Я тебе сейчас как ткну!
И вдруг капитан осекся, зацепившись взглядом за короткое слово «генерал». Словно пелена спала с его глаз, будто бы и не было голубоватых весенних сумерек, похожих на волшебный дым.
Ситуация мгновенно прояснилась, хоть увиденные фрагменты удостоверения и прыгали перед глазами омоновца: генерал ФСБ Потапчук Федор Филиппович, печати, двуглавый орел, подпись директора ФСБ.
В общем, таких книжечек капитану ОМОНа видеть еще не приходилось. Мгновенно сработала дрессура – каблуки щелкнули, руки прижались к бокам, ладони приросли к бедрам. Багровое лицо стало пепельным.
Сержант заглянул через плечо своего командира, чтобы понять, что же так напугало их бесстрашного капитана.
– Генерал, – ойкнув, прочел он, – ФСБ! – И тут же отдал честь, а сам между тем подумал: «Ой, бля, выгонят!»
Примерно то же самое подумал капитан, но в другой последовательности: «Выгонят, бля…»
Затем он рассудил, что ему, может быть, повезет и он потеряет только одну звезду с погон и станет старлеем. Это в лучшем случае. Но самым находчивым оказался третий омоновец. Во время короткого оцепенения, случившегося с его товарищами, он успел бросить пятьдесят долларов к ногам генерала и проворно нагнулся, показывая пальцем:
– Товарищ генерал, у вас денежки выпали. Разрешите поднять?
– Разрешаю, – сказал генерал ФСБ, пряча удостоверение в карман.
Омоновцы стояли молча, понимая, что вляпались по самые уши. Слава Богу, хоть не вздумали избивать эту парочку. Капитан лихорадочно соображал, как выкрутиться с наименьшими потерями, но понял: от него уже ничего не зависит – что придет в голову этому генералу, то он и отчудит.
«Крик поднимет для начала…»
Но генерал и не думал кричать. Он посмотрел на своего собутыльника и с уважением, словно тот имел на пару звезд больше, чем он и пребывал в звании никак не меньше генерал-полковника, осведомился:
– Ну, что прикажешь с ними делать? Как скажешь, так и будет.
Агент ФСБ по кличке Слепой, в миру Глеб Сиверов, уселся на лавку и закинул ногу за ногу. Случившееся забавляло его с самого начала, и подобный исход он уже просчитал, имея домашнюю заготовку. Ее-то Глеб и применил:
– Я думаю, пора поменяться ролями, – покачивая ногой, сказал Глеб Сиверов. – Начнем с выяснения личности, а потом, возможно, вызовем машину. Ведь наша машина в соседнем дворе.
Омоновцы действительно вспомнили: в соседнем дворе стояла черная «Волга» с тонированными стеклами, оснащенная спецсвязью. Самое странное, что шофер за рулем не спал. Они подошли к этой машине, постучали по боковому стеклу, оно тут же опустилось, и шофер предъявил им свои документы, после чего омоновцы мгновенно покинули тот двор, решив поискать более легкую добычу.
Капитан, приложив руку к козырьку, представился.
То же самое сделали и двое его подчиненных.
– Потише кричите, людей разбудите, – сказал Глеб, – не на плацу, не в казарме.
Через минуту документы милиционеров оказались в руках Слепого – те отдали их безропотно.. Од просмотрел удостоверения и вернул хозяевам.
– Ладно, ребята, идите.
Генерал Потапчук сел.
Омоновцы стояли, ожидая приказа от него.
– Вам же сказали, капитан, идите. Или вы ждете от меня еще и таблеток от жадности?
Омоновцы ощутили – можно рассчитывать на всепрощение.
– Товарищ генерал, – извиняющимся, дрожащим голосом произнес капитан, – вы, пожалуйста, никому…
– Я все понял, капитан. Главное, чтобы мне про вас больше ничего плохого не сказали.
Омоновцы покидали двор вначале медленно, а когда зашли за кусты, побежали рысью, словно кого-то преследовали.
– Козел! Урод! – на бегу кричал капитан на сержанта. – Ты что, сразу не понял по морде, трогать их нельзя? Ну, сидят себе, пьют, ну и пусть. Ничего же не ломали, матом не ругались, и вообще.., сидели тихо, интеллигентно, никому от них никакого вреда. Проверим, проверим… Допроверялись, блин. А ты молодец, – сказал другому сержанту, переходя на шаг, капитан, – вовремя сообразил баксы бросить.
– Я, капитан, сразу понял: не отдай мы ему деньги – крышка нам.
– Крышка нам и так, наверное, будет. Сейчас пойдет в машину, позвонит, кому следует, рявкнет, и нас тут же на ковер под белы руки. А там пиши бумаги, объясняй. И все равно никому ничего не докажешь, виноваты, и точка. Против генерала не попрешь.
– Слушай, капитан, а как ты думаешь, кто этот второй, в берете?
Капитан пожал плечами.
– Кто, кто – хер в кожаном пальто. Наверное, депутат, не меньше, а может, и помощник… – Подумав, добавил:
– Лужкова.
– Тот бы в кепке ходил, – резонно заметил командиру сержант.
– Не Лужкова, так Черномырдина. А может, и самого Ельцина. Рожа у него какая-то каменная, хоть и улыбается, ни хера не боится, видать, крыша у него о-го-го, тылы прикрыты, и чхать он на весь московский ОМОН хотел.
– Рожу его, капитан, я где-то видел, но где – не могу вспомнить.
– В новостях ты его, наверное, видел, по телевизору.
– Может, и по телевизору, правда, смотрю я его очень редко.
– Вот-вот, чаще смотреть надо.
А Потапчук с Глебом Сиверовым сидели в беседке и хохотали, беззлобно, как двое школьников, которые умудрились провести строгого директора школы и выставить его дураком.
– Как ты их!
– Дело нехитрое! У них ведь одна извилина на троих, и та прямая!
Вволю насмеявшись, Потапчук поправил шляпу, мгновенно превратившись в солидного человека.
– Не дали посидеть, гады, как следует, пришлось раскрыться.
– А чего, Федор Филиппович, вы резину тянули?
Показали бы сразу документ, они бы и отвалили.