Он и в самом деле подрабатывал где-то охранником. С такой внешностью ему даже не требовалось оружия.
Звали моего поклонника Вячеславом Малютиным, но откликался он охотно на Славика и Малютку, что умиляло окружающих. Я благосклонно принимала ухаживания Малютки, однако не позволяла ему ничего более поцелуя.
По версии Вячеслава, познакомились мы с ним на пресловутой новогодней вечеринке, и я в порыве пьяных чувств призналась ему в великой симпатии и всплакнула на его мощном плече. Малютка, чья внешность скорее не привлекала, а отпугивала девушек, проникся моими нетрезвыми откровениями и через некоторое время разыскал меня в институте. Признаться, я его вообще не помнила и сильно растерялась, когда однажды передо мной в столовой нарисовалась огромная фигура, и счастливо улыбающийся незнакомец пробасил:
– Привет, я – Малютка.
– Ни фига себе «малютка»! – первое, что сорвалось у меня с языка после того, как я окинула испуганным взглядом гоблинообразного бугая, преградившего мне проход.
– Эй, ты меня что, совсем не помнишь? – искренне огорчился парень. – Мы с тобой на новогодней вечеринке того...
– Что «того»?! – в панике воскликнула я, лихорадочно перебирая в памяти выцветшие подробности общежитского празднования Нового года.
– Ну, того, целовались, вот, – довольно провозгласил Малютка.
Я облегченно перевела дух, но все же с подозрением уточнила:
– Только это?
– Ну, еще и того... Ты сказала, что пойдешь за меня замуж, если я тебя возьму.
– О господи...
Марина, стоявшая за моей спиной, издала какой-то булькающий звук. Я оглянулась на нее и увидела, что она раздувает щеки, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Ситуация со стороны, должно быть, и впрямь выглядела комичной, но мне было не до смеха.
– Меня Славиком зовут... – совсем уж как-то безнадежно произнес Малютка, видимо, поняв, что его не помнят.
Я же в тот момент думала о том, до какой же степени была пьяна, что умудрилась не запомнить такого колоритного персонажа.
Малютин был местным и жил не в общежитии, а с родителями в многоквартирной девятиэтажке в двух кварталах от института. Я снисходительно позволяла ему приходить ко мне в гости, угощала чаем, к которому он обязательно приносил пирожные из знаменитой местной кондитерской, выдерживала час или два его скучного немногословного общества и затем под различными предлогами выпроваживала из комнаты. Иногда, когда мне бывало лень болтать, забивала эфир поцелуями с ним.
– Ой, Сашка, – с осуждением как-то сказала мне Маринка. – Морочишь ему голову. Зачем?
– Почему это «морочу голову»? – возмутилась я.
– Не любишь потому что.
– Тебе его жалко, да? – огрызнулась я, почувствовав приступ острого сочувствия к Малютину, смешанного со злостью и на него – за то, что он вызвал в моей душе чувство вины, и на себя.
– Мне тебя жалко.
– А чего меня жалеть? – с вызовом заявила я. – И с учебой все ОК, и с личной жизнью.
– Запутались вы втроем, – сказала Марина после долгой паузы, а я непонимающе вытаращилась на нее:
– Кто – «втроем»?
– Ты, Малютин и... Лазарин, – с усмешкой, больно кольнувшей меня в сердце, ответила она. – Думаешь, я не понимаю, ради чего, вернее, кого, ты Малютина за нос водишь? И уж догадалась, почему ты в кастрюлю Лазарина вчера банку соли ухнула...
Испортила я суп Тима скорее по привычке, чем из ревности, ведь его бывшая подруга уже месяц как не приходила в общежитие.
– Ты ему расскажешь? Про соль? – в ужасе ахнула я и тем самым лишь подтвердила Маринины догадки.
– Да зачем мне это – ябедничать? Впрочем, Лазарин, узнай он о том, что это ты лично подсолила ему супчик, слопал бы его с удовольствием, а не вылил бы в унитаз.
– Это почему?
– Потому! – засмеялась Марина и, поднявшись с кровати, направилась к выходу. – Пойду душ приму. А ты уж разберись как-нибудь со своим Малюткой – нужен он тебе или нет.
С Малютиным разбираться не пришлось, наш «роман» сам собой сошел на нет: близилась летняя сессия у меня, и выпускные экзамены у него. И это оказалось удобным предлогом, чтобы значительно сократить количество наших встреч...
* * *
...Я повертела в руках записку со словом «Вспомни» и подумала о том, что записки могли быть и не местью, как предположила подруга, а намеком на какой-то эпизод из моего прошлого, который я забыла. Что-то произошло важное в те три месяца, которые выпали из моей памяти. И это имеет какое-то отношение к моему настоящему, иначе как объяснить то, что эти письма стали появляться сейчас? Что-то подсказывало мне, что стоит ожидать следующих записок.
Я сложила бумажный листок, убрала его обратно в конверт и взяла фотографию.
Тим, как фронтмен группы, стоял на переднем плане возле микрофона, без гитары, одетый в черные джинсы и черную футболку с какой-то абстрактной аппликацией, казавшейся агрессивной из-за преобладания в ней красного цвета. Прикрыв глаза, он с интимной бережностью обхватывал микрофон одной рукой. Вторая была забинтована. Чуть позади Тима, по обе стороны от него, стояли гитаристы, и на заднем плане – длинноволосый барабанщик и рыжеволосый клавишник. Обычная их расстановка.
Этот снимок мог оказаться с любого выступления – студенческого или с одного из концертов, которые Тим и его группа давали в местных клубах и ресторанах. Но это была фотография именно с прощального выступления в институте. Сомнений не возникало, потому что накануне того концерта Тим сильно повредил руку и выступал без своей неизменной гитары.
Тот, кто подкинул мне фотографию, тоже, как и я, присутствовал на последнем студенческом концерте и, значит, был из наших.
Осененная идеей, я включила компьютер, зарегистрировалась на модном в последнее время сайте «Одноклассники» и полночи провела за компьютером, просматривая все страницы пользователей, у кого в графе «Сообщества» было указано название вуза, в котором я проучилась всего два года.
Мне хотелось найти того, кто подбрасывал мне анонимки, но я не представляла, с чего начать, и выбрала такой путь. Может быть, тот, кто знал в прошлом меня и Тима, переехал, как и я, из провинции в Москву и нашел меня здесь?
Я внимательно просмотрела все страницы бывших студентов нашего педагогического. Тех, у кого в профиле Москва была указана местом проживания, оказалось всего трое, но ни один из этих пользователей не подходил по времени: все они окончили институт еще до того, как я в него поступила. Значит, встречать меня там никак не могли. Знакомых тоже не обнаружилось.
Я выключила компьютер и отправилась в кровать. Положив под подушку фотографию, попросила Тима навестить меня во сне, но приснился мне кошмар.
Я шла по заснеженному полю. На мне было то же платье, что и в прошлом счастливом сне, в котором Тим мне принес малину. Только сейчас оно оказалось изодрано. С трудом выдергивая босые ноги из глубокого снега, я брела против ветра к тому месту, где торчала черная коряга, напоминающая многорукого монстра.