– Больная, вы с ума сошли! Тише! Немедленно замолчите! – тоже перешла на крик медсестра.

Двери ближайшей палаты приоткрылись, и в узком проеме показались чьи-то заспанные лица.

– Я хочу его видеть! Отведите меня к нему! Я хочу его видеть, пожа... пожалуйста, – заикаясь от слез, умоляла я.

– Его здесь нет, – жестко сказала медсестра.

И я, наткнувшись на ее слова, как на неожиданное препятствие, изумленно замолчала.

– Почему? – спросила я тихо.

Последний пазл встал на свое место. И я все поняла.

– ...Юль, почему ты мне не сказала? – прошептала я позже, очнувшись от глубокого сна, сидящей рядом со мной сестре Тима. – Почему не сказала, что его уже нет?

Она не ответила, только обняла меня и расплакалась.

– Когда, Юль?.. Когда?

– По дороге в больницу, в «Скорой».

* * *

Не знаю, сколько я просидела на краю ванны, сжимая в кулаке часы и глотая беззвучные слезы. Мне казалось, что вечность, но на самом деле – совсем недолго, если судить по быстро наполнившейся водой ванне. Я завернула оба крана и медленно, словно во сне, сбросила на пол куртку и дорогое платье с расплывшимися до безобразных темных пятен водными брызгами на подоле и ступила в горячую воду.

После ванны я немного успокоилась. Но упорно не хотела принимать простую версию Лейлы о том, что «доброжелатель» просто хочет заставить меня понервничать. Я считала, что он желает что-то мне сказать.

Вернувшись в комнату, достала из конверта все подброшенные мне записки и выложила их в хронологическом порядке. Недоставало лишь самой первой, но я ее и так помнила – «Забыла уже?». Вторая записка – слово «Вспомни» и фотография с последнего студенческого концерта Тима. Журнальная вырезка с рекламой снотворного. Календарь четырехлетней давности с рекламой зубной пасты. Последняя записка с фразой «Юлька тебя обманула» и, наконец, сегодняшняя находка – разбитые часы Тима.

Я глядела на этот ряд, пытаясь выловить расплывающиеся ассоциации и понять, что же хотел сказать анонимный «автор». С записками «Забыла» и «Вспомни» практически все ясно – намек либо на то, чтобы я вспомнила о Тиме, либо, что хуже и сложней, на тот период в три месяца, который выпал из моей памяти.

Журнальная вырезка и календарик, на мой взгляд, не имели никакой логики и выпадали из общего ассоциативного ряда, как лишние фишки. Интересно, имеют ли эти «знаки» какое-то значение или «доброжелатель» подкинул их просто для того, чтобы добавить загадочности и еще больше сбить меня с толку? Я убрала из общего ряда рекламу снотворного и календарик, решив подумать над ними потом, отдельно. И придвинула ближе к себе последнюю записку и часы.

Намек на то, что сестра Тима меня в чем-то обманула, выглядел слишком интригующе, а в сочетании с разбитыми часами давал ложную надежду, от которой у меня перехватывало дыхание. Нет-нет, не могла Юлька так жестоко меня обмануть...

Мне нужно найти того, кто подбросил эти вещи, и добиться прямого ответа. И еще – отправиться в свое прошлое в буквальном смысле слова: взять неделю за свой счет и поехать в городок, в котором жила сестра Тима.

Я уже легла было в кровать, когда вспомнила о том, что собиралась перед сном послушать диск Тима, который уже давно не слушала. Вновь встала, зажгла свет и присела на корточки перед ящиком стола, в котором хранила диски. Но как я его ни искала, так и не нашла. Может быть, я случайно отнесла диск в больницу? Ничего не поделать, придется еще раз навестить Кирилла.

И когда я уже засыпала, в моем расслабленном подступающим сном мозгу вдруг возникла важная ассоциация, связанная с вырезанной из журнала рекламой снотворного.

Но не успела я ухватиться за эту мысль, как она уже растаяла, оставив тоскливое и кислое послевкусие, как после обезжиренного кефира.

VII

Утром, выйдя из квартиры, я встретилась на лестнице с Лейлой, которая с хозяйственной сумкой поднималась мне навстречу.

– В такую рань и уже из магазина? – с приветливой улыбкой поинтересовалась я.

– Нет, не из магазина. Ходила забирать питание для ребенка с молочной кухни.

– Как малыш, подрастает?

– Подрастает, – с нежностью произнесла подруга. – Ты заходи как-нибудь вечером на чай. А то уже давненько у нас не была, хоть и живем по соседству.

– Зайду, – пообещала я.

– Как ты? Выглядишь уставшей, прости уж за откровенность.

– Спала плохо, – призналась я.

И подумала, что, если бы рассказала Лейле о причинах бессонницы, она бы расстроилась и вновь принялась бы убеждать меня не думать о прошлом.

– Если хочешь, могу поделиться с тобой хорошей настойкой на травах. Отлично успокаивает нервы и помогает при плохом сне. Ты заходи вечером, я тебе ее дам.

– Спасибо, Лейлочка. Зайду, но не знаю, когда.

Вечером я планировала поехать в больницу и поинтересоваться у Кирилла, не отдала ли я ему случайно вместе с другими диск Тима.

– Ну, когда сможешь! Удачного тебе дня! – пожелала мне на прощание подруга.

Я попрощалась и стала спускаться по лестнице.

– Ах да, Саш! – вдруг окликнула меня Лейла, когда я спустилась уже на один лестничный пролет. – К тебе вчера один молодой человек приходил, вечером.

Услышав это, я бегом взлетела по лестнице вверх и жадно спросила:

– Какой молодой человек? Что он хотел?

– Не знаю. Вечером я вышла вынести мусор и увидела, что возле твоей двери крутится незнакомый парень. Он поздоровался со мной и уточнил, в этой ли квартире живет Александра?

– Как он выглядел?! – быстро спросила я, чувствуя, что от волнения ладони сделались влажными.

– Я его не разглядела. Запомнила лишь, что это был высокий брюнет, одетый в кожаную куртку. Саш, если бы я знала, что это так для тебя важно, рассмотрела бы его лучше. А так даже имени не спросила, – огорчилась подруга.

– Лейлочка, милая, скажи, а ты не заметила, не оставлял ли он мне белого конверта? – продолжала взволнованно допытываться я.

– Белого конверта? – задумалась Лейла. – Не могу сказать. В руках у парня был пластиковый пакет. И... Постой! Когда я поднялась обратно в квартиру, молодой человек уже ушел, а на коврике возле твоей двери лежала какая-то бумажка. Но не могу сказать, был ли это конверт и находился ли он там еще до прихода твоего визитера... Что-то случилось, Саша?

– Нет. Ничего особого, – растерянно пробормотала я, не зная, что и думать. Человеком, подбрасывающим мне странные послания, оказался молодой парень. Высокий брюнет в кожаной куртке.

– Саш, ты разнервничалась. Что-то ведь случилось, да?

– Ну... Да, – сдалась я. – Не хотела тебе говорить, чтобы не пугать, но мне опять подбросили анонимки. Странные очень. Последнюю я получила как раз вчера. Только в конверте была уже не записка, а часы того человека, который очень много для меня значил. Что ты об этом думаешь?