– Что это за группа, Саш? Они дают концерты? Мне нравится подобная музыка, хотелось бы послушать их вживую.

– Мне тоже, – вздохнула я и, сделав глубокий вдох, нажала на «Play». – Когда-то они давали концерты – часто, чуть ли не каждый вечер. В барах и ресторанах, правда, не в Москве. Но сейчас, увы, уже не дают.

Так странно, мне казалось, что я знаю наизусть все песни Тима. Но та, которая зазвучала из динамиков, была незнакомой. Или просто я так давно не слушала диск...

– Почему группа уже не дает концерты, распалась? – с искренним интересом расспрашивал Кирилл. – Если так, то очень жаль. Очень! Талантливые ребята. Они могли бы пробиться! С такой музыкой, с такой игрой, с таким голосом. Если не они, то кто?

– Да, ты прав. Если не они, то кто?..

Я сидела прямо на полу, обхватив колени руками и уткнувшись в них подбородком, и вслушивалась в Тимкин голос – такой живой, невероятно живой. И с трудом сдерживала слезы.

– Его уже нет, а голос живет...

– Что? Что ты сказала, Саш?

Я подняла на Кирилла глаза и повторила чуть громче:

– О том, что солиста уже нет, а голос – живет.

– Что с ним стало? – тихо спросил Кирилл.

– Ушел. В однажды.

– Почему в... «однажды»?..

– Потому что однажды мы встретимся.

– Ты его знала? – неуверенно спросил Кирилл после долгой паузы.

И пересел ко мне на пол. Я с благодарностью посмотрела на него: мне показалось, что таким образом, сев рядом, он хотел разделить со мной боль.

– Да. Знала. Очень хорошо. Мой бывший парень. Тим. Разбился четыре года назад. Я была с ним в машине, но, как видишь, выжила, а вот он... Не понимаю, почему все произошло именно так. Это я должна была погибнуть, а не он. Я. Он был талантлив, его любили, у него могло быть блестящее будущее. А я... Я – кто? У меня нет ни таланта, ни способностей. Я живу обычно, серо. Просыпаюсь, иду на работу, отрабатываю смену, возвращаюсь. Какой толк от такой жизни? Кому я приношу пользу?.. Лучше бы я, но не он.

– Не плачь... – тихо попросил меня Кирилл после того, как я замолчала.

– Я не плачу.

– Плачешь. Не надо, – ответил он почти так же, как недавно во сне – Тим.

И я даже почувствовала едва уловимый малиновый аромат.

– Не уходи, – попросила я его неожиданно. – Останься.

И сама потянулась с поцелуем к его губам.

VIII

Уже давно я не спала так глубоко, так умиротворенно, как в эту ночь. Как беззаботный ребенок, чья жизнь еще не замарана пятнами взрослых проблем.

Я вновь видела себя в наполненном живыми красками мире. И в этот раз, как и в прошлый, я бесстрашно шла по крутому берегу. Я знала, что впереди мне встретится дерево с изумрудной кроной, отбрасывающей сочную тень. И мальчик с золотыми кудрями и румяными тугими щеками. И Тим. Но только в этот раз я шла к нему, чтобы сказать, что счастлива. Впервые за очень долгое время.

Вскоре я действительно увидела дерево с сидящим под ним ребенком и ускорила шаг.

– Можно присяду с тобой? – с улыбкой спросила я у мальчика, подходя к нему.

Он поднял на меня синие, как море, глаза и похлопал ладошкой по траве, разрешая сесть.

– Как же здесь хорошо! – с чувством выдохнула я, присаживаясь и с наслаждением вытягивая босые ноги. – Давно не чувствовала себя такой счастливой!

– Можешь остаться, – сказал мальчик.

И тут же с детской непосредственностью потерял ко мне интерес. Его вниманием завладела крупная божья коровка, севшая на травинку рядом с его ногой.

– Остаться? – мечтательно улыбнулась я, думая о Тиме.

– Он больше не придет, – ответил мальчик, словно прочитав мои мысли.

Божья коровка уже бесстрашно ползла по его подставленному к травинке пальчику.

– Почему не придет?

Без Тима нет смысла оставаться в этом мире.

– Потому! – засмеялся мальчик и, подняв к небу руку с раскрытой ладонью, на которой сидела божья коровка, вскочил на ноги и побежал к полю.

– Божья коровка, полети на небо, там твои детки кушают котлетки! – донес до меня ветер слова детской считалочки.

– Почему «больше не придет»? – удивленно спросила я вслух, ни к кому не обращаясь. И, оглянувшись по сторонам, позвала: – Тим? Тим?

Не дождавшись ответа, я поднялась на ноги и направилась туда, где видела Тима в прошлый раз.

Я узнала это место по рассыпанным по зеленой траве ярким ягодам малины и присела в ожидании. Но сколько ни ждала, сколько ни звала, ко мне никто не пришел.

– Тим? – позвала я еще раз, разочарованно поднимаясь на ноги.

– Я не Тим... – вдруг тихо произнес чей-то голос.

И я проснулась.

Я не сразу открыла глаза, желая продлить чудесные мгновения счастья. Согретая теплом и ласками, я чувствовала себя полной сил и энергии. И впервые за четыре года проснулась с улыбкой на губах. Не открывая глаз, я перевернулась со спины на бок и протянула руку к Кириллу. Но пальцы, вместо живого тепла кожи Кирилла, коснулись шершавой прохлады скомканной простыни. Я резко открыла глаза и с недоумением посмотрела на пустое место рядом с собой. Может быть, приснилось? Но нет, кожа еще хранила прикосновения требовательных пальцев, а припухшие от поцелуев губы – малиновый вкус.

– Кирилл? – тихо позвала я. И, не услышав ответа, чуть громче: – Кирилл, ты где?

С минуту я вслушивалась в тишину, ожидая, что мой ночной гость отзовется. И затем встала, закуталась в одеяло и вышла на кухню, слабо надеясь, что Кирилл может быть там.

Его не было. Не было и его вещей, брошенных вчера прямо на пол. Не было и записки, хоть как-то объясняющей его уход.

Я рассеянно осмотрелась, не зная, что делать. Принять случившееся как новый жизненный опыт? Первый раз я оказалась в такой ситуации, поэтому наивно отказывалась верить в ее банальность. Дожила до двадцати шести лет и ни разу не была брошенной мужчиной после раскаленной ночи. Хотя у меня был лишь Тим – первая и последняя любовь. Я прощала ему измену с музыкой, но он бросил меня, уйдя к другой, более опытной, чем я, женщине – Вечности.

Не люблю недосказанности. Она, по мне, хуже соли, попавшей в рану, – разъедает, зудит. Вчера Кирилл обмолвился, что звонил мне накануне, только я не взяла трубку. Значит, тот незнакомый номер, который остался в памяти мобильного, – его. Путаясь в одеяле, я бросилась в комнату за телефоном.

Нервно расхаживая по комнате и грызя от волнения ноготь на большом пальце, я слушала длинные вязкие гудки. И с каждым гудком моя надежда таяла. Никто не брал трубку. «Кирилл, если это твой номер, перезвони мне, пожалуйста. Это очень важно. Александра», – отправила я сообщение на незнакомый номер.