Я тщательно умылась, убедилась, что под глазами не осталось разводов от туши, и вышла из туалетной комнаты.
Там, где я оставила Лелика, его уже не было. Возле барной стойки – тоже. И, только сделав пару кругов по клубу, с трудом протискиваясь сквозь толпу, я обнаружила Леонида. Танцующим с молодой девицей, в которой я не без удивления признала вездесущую Ниночку. Я усмехнулась про себя и решила тихонько улизнуть из клуба, дабы не мешать Лелику наслаждаться перспективным обществом банкирской дочери. Я даже уже развернулась, чтобы уйти, но в этот момент услышала за спиной громкое: «Саша!»
И как только он смог меня заметить? Лелик, оставив растерянно замершую посреди зала банкирскую дочку, уже продирался ко мне сквозь толпу танцующих.
– Ну, как? – спросил он меня с волнением. – Поговорила?
– Что она здесь делает?! – выкрикнула Нина, тут же нарисовавшись рядом с нами. Она сверлила меня гневным взглядом и, дабы дать понять, что я здесь лишняя, собственнически положила ладонь на плечо Леонида. – Ты же сказал, что просишь достать приглашения не для нее!
И прежде чем Леонид успел что-либо ответить, я поспешно, с некоторой насмешливостью произнесла:
– Не нервничайте, Нина, я уже ухожу. Я здесь не на свидании с Леонидом, а по делу. Приятного вам вечера!
Лелик нагнал меня уже возле гардероба.
– Саш, подожди!
Он поспешно выхватил из рук гардеробщика мое пальто и помог мне одеться.
– Прости Нине ее резкость.
– А я на нее и не обижаюсь, – пожала я плечами.
– Отвезти тебя домой? – предложил он, но при этом нервно оглянулся на зал.
Я его поняла – попал меж двух огней. Боится, что из-за немилости банкирской дочери накроется выгодная сделка с ее отцом.
– Нет, Лелик, возвращайся к Нине. И передай ей спасибо за приглашение в этот клуб. Скажи, что она мне очень помогла.
– Удалось поговорить с Шевальевой?
– Удалось. Она ни при чем.
– Саш, я поймаю тебе такси.
– Буду очень благодарна, – улыбнулась я.
– Когда приедешь домой, позвони.
– Хорошо. И спасибо тебе. Знаешь, а Нина могла бы составить тебе хорошую партию. Без шуток.
– Она – не ты, – с какой-то горечью произнес Лелик.
– Тем лучше, – засмеялась я.
В машине я попросила таксиста включить магнитолу. Он поставил что-то лирическое, грустное, но приятное. И я, слушая иностранные баллады, думала о том, что пора сделать паузу. Сойти на перрон с поезда, который мчит меня не в том направлении. И, перекуривая в ожидании следующего состава, решить, куда и зачем я хочу ехать. Оставить прошлое и начать жить будущим. Но для начала взять неделю отпуска и съездить к родителям. А по возвращении вернуть Леониду кольцо.
Утром я проспала – впервые за все то время, что работала в туристическом агентстве. Сказались выпитые накануне коктейли, от которых я уснула крепким хмельным сном и не услышала утром будильника.
Вскочив с кровати, я первым делом позвонила начальнице, соврала про плохое самочувствие (впрочем, не так уж и соврала – голова побаливала) и сообщила, что буду позже. Затем впопыхах собралась и помчалась на работу. Никогда не любила опаздывать. День, начавшийся не так, как обычно, у меня всегда шел наперекосяк. Проверено.
Вот и в этот раз моя персональная примета оправдалась.
– Александра, подождите! – окликнул меня охранник, когда я проходила мимо него в офис.
– М-м? – промычала я, потому что в это время стаскивала перчатку зубами. Неэлегантная привычка, оставшаяся еще с детства.
– Письмо вам просили передать!
– Какое письмо? От кого? – недоуменно подняв брови, спросила я.
Но охранник уже протягивал мне неподписанный белый конверт.
– Просили передать лично в руки Кушаковой Александре. Все правильно?
– Правильно, – машинально согласилась я.
И, взяв конверт, зашла в офис. На ходу поприветствовав Валентину и Ирину, бросила сумочку на стол, повесила пальто на вешалку и после этого распечатала письмо.
Из конверта выпали сложенный вчетверо листок и газетная вырезка.
«...Серьезная авария произошла вчера, 23 июня, на пересечении улиц Весенняя и Горького. В результате столкновения „Жигулей“ 9-й модели и „КамАЗа“ пострадали два человека. По предварительным данным, 27-летний водитель „девятки“ выехал на перекресток на запрещающий сигнал светофора. С множественными переломами водитель легкового автомобиля был госпитализирован. Пассажирка „девятки“, 22-летняя девушка, с черепно-мозговой травмой также доставлена в больницу. Водитель „КамАЗа“ не пострадал...»
У меня тряслись руки, когда я закончила читать заметку. Каждое слово впивалось в сердце шипами. Речь шла о нашей с Тимом аварии. Сомнений быть не могло, потому что и дата, и пересечение улиц, и обстоятельства ДТП совпадали. Фраза «...с множественными переломами водитель легкового автомобиля был госпитализирован...» была обведена красным фломастером. А возле слова «госпитализирован» стоял восклицательный знак.
– Господи, господи... – прошептала я и села за стол.
– Саш, что с тобой? – спросила удивленно Ирина. – Тебе нехорошо?
Я неопределенно покачала головой и развернула сложенный вчетверо листок... И увидела короткую фразу: «Юлька знает больше!»
– Александра, что с тобой?! – встревоженно оглянулась Валентина, услышав мой то ли всхлип, то ли вскрик.
Не обращая внимания на испуганные вопросы Валентины и Ирины, я вскочила с места и выскочила из офиса.
– Кто это принес?! Кто?! – закричала я охраннику, который от неожиданности чуть не пролил себе на штаны чай, который собирался пить.
– Парень один, – справившись с оцепенением, выдавил он и бросил красноречивый взгляд на служебный телефон. Видимо, прикидывал, сможет ли самостоятельно справиться с сумасшедшей или все же позвать подмогу.
– Какой парень?! Опишите! Высокий? Низкий? Брюнет? Блондин? Что сказал, когда принес конверт?
– Александра, может, вам помощь нужна? Я не знаю, что в этом конверте, но если...
– Какой парень принес его?! – нетерпеливо перебила я.
Клиенты, которые направлялись в наше агентство, испуганно покосились на меня и переглянулись. Но в данный момент мне были до лампочки клиенты, репутация и работа. Меня интересовало лишь одно – кто принес это письмо.
– Я его не рассмотрел...
– Офигительный профессионализм! А если бы он был террористом?
По лицу охранника скользнула тень, видимо, он собирался обидеться на мое язвительное замечание. Но, решив, что на истеричек обижаться глупо, подчеркнуто спокойно ответил: