– Как ни спеши, дорогой, а спирт назад не затолкаешь.

Удовлетворенный содеянным, Глеб приехал в арбатский дворик. Он поднялся в мансарду, разложил содержимое спортивной сумки, поставил свою любимую музыку и взял в руки телефон. Номер Галкина он знал – и домашний, и рабочий, знал и номер сотового телефона. Именно его он и набрал. Галкин ответил незамедлительно. По голосу было слышно, что человек крайне расстроен, и вдобавок абсолютно не понимает, что произошло, а самое главное, почему, за что Бог к нему так немилостив и так сурово карает.

– Галкин, это ты? – мягким, задушевным голосом, как дикторлитературно-драматической редакции радио, осведомился Слепой. – Можешь не говорить, знаю, это ты. Такого несчастного голоса, наверное, во всей Москве сегодня не сыщешь. Как-никак, шесть тонн спирта. И вроде бы вот они, под ногами – есть, стоишь на краю лужи, нюхаешь, вдыхаешь, а сделать ничего не можешь.

– Кто ты? – воскликнул Галкин, готовый поверить в любую мистику.

– Да никто, собственно говоря. Тебе ребята все передали?

– Что…

– Знаешь, Галкин, надо платить не только за свет и газ, и не только налоговой инспекции, но и женщинам.

Нельзя обижать слабых, если ты мужик. Сегодня ночью ты потерял шесть тонн спирта, а послезавтра еще шесть тонн потеряешь, если не поумнеешь. Задержат на лесной дороге спиртовозы и просто-напросто заберут товар. Ты меня понял?

Галкин молчал, словно воды в рот набравши. Он слышал далекую музыку, такую непонятную и чужую ему. Слышал спокойное ровное дыхание и ломал голову, силясь понять, кому и где он перешел дорогу, кто мог наехать на него так круто и так жестоко.

– Ты меня понял, Галкин? – все так же спокойно повторил неведомый собеседник. – Если в течение двух дней ты не закроешь всех своих задолженностей перед женщинами, то пеняй на себя.

Глеб отключил телефон и бросил его уа мягкое кресло. Взяв пульт, он сделал музыку, плывущую из колонок, чуть громче.

Ему было хорошо.

Глава 6

С утра было тепло, моросил дождь. Николай Меньшов и его заказчик, мужчина в серой стеганой куртке, встретились в десять на набережной Москвы-реки неподалеку от гостиницы «Украина», как раз в том месте, откуда открывается лучший вид на Белый дом.

– Доброе утро, – блеснув стеклами очков, промолвил мужчина с кожаным портфелем в руке.

Говорил он с едва заметным акцентом, даже не пытаясь его скрыть.

– Будем надеяться, что доброе, – кивнул высокий блондин.

– Ну, как все прошло?

– Нормально, как всегда, – немногословно ответил Николай.

– Никаких эксцессов и неожиданностей?

– Я же сказал, как всегда.

– Точно?

– Можете съездить и проверить, – и он подал три ключа на металлическом колечке – ключи от квартиры Светланы Жильцовой. – Это запасной комплект, я его прихватил на всякий случай.

Мужчина взял ключи бережно, точно это был талисман, перебрал их в пальцах, а затем, немного помедлив, приблизился к парапету, протянул вперед левую руку и разжал пальцы. Ключи соскользнули с ладони и булькнули в темновато-зеленую воду, блеснув напоследок, словно монета, которую бросают в реку для того, чтобы в будущем сюда вернуться.

– Я не стану тебя проверять, ты, действительно, никогда не подводил.

Николай молчал. Его спутник достал пачку сигарет и протянул:

– Закуривайте.

Николай отрицательно покачал головой.

– Здоровье бережешь? – хмыкнул мужчина.

– Берегу, – признался язвенник.

– Правильно делаешь. Наверное, хочешь дожить до глубокой старости и уж, конечно, встретить ее где-нибудь в Калифорнии, молодящимся стариком в полосатой майке с маленьким вышитым крокодильчиком на груди?

– Я не люблю фирму «Ла коста» – скривив губы, бросил Меньшов.

– И правильно. Мне она тоже не нравится, но в Штатах ее почему-то обожают. А с волками жить – по-волчьи выть. Волки здесь, а там крокодилы, – мужчина сухо хохотнул, как будто порвали лист плотной бумаги.

– Так я жду, – наконец-то напомнил Меньшов и взглянул на портфель в левой руке собеседника.

– Ах, да, совсем забыл… И надо же такому случиться!

– Не понял, – насторожился Николай.

– Да не волнуйся, я не оставил конверт ни па крышке рояля, ни в верхнем ящике письменного стола.

Он здесь, и я тебе еще добавлю небольшую премию, пару тысчонок. Надеюсь, ты не откажешься?

Николаю подобный поворот не понравился, и он даже не стал этого скрывать.

«Сперва расплатись, отдай, что должен, а потом о премии разговор веди», – подумал он, нахмурившись.

Меньшов вообще не любил, когда начинались какие-то проволочки с выплатой денег и разговоры об изменении сумм. Он предпочел бы, чтобы деньги отдали ему без лишних слов: ведь он свою работу сделал, и выполнил ее толково, если, конечно, не считать маленького блестящего предмета, оставленного им в двухкомнатной квартире у Светланы Жильцовой. Но о нем говорить собеседнику он не собирался…

– Вот что, Николай, – жестко сказал мужчина, покрепче сжимая ручку портфеля, словно боялся, что высокий блондин в джинсовой куртке и в черных штанах может выхватить его и убежать, – ты должен кое-что сделать, а потом получишь все сполна, и я оставлю тебя в покое.

– Что я должен сделать? По-моему, мы договаривались конкретно: я убираю эту бабу, убираю тихо, без шума, а вы платите деньги.

– Да-да, все так и было. Но, понимаешь, сработал ты очень быстро, и мне нужны гарантии.

– Какие гарантии? – Меньшов почти вплотную приблизился к своему собеседнику и задышал прямо в стекла очков. Стекла тут же запотели. Мужчина с портфелем отступил на шаг, но уперся спиной в гранит парапета.

– Начет твоей работы, – спокойно сказал он, – я не сомневаюсь. Но искать нового человека для проверки совсем другого случая у меня нет времени.

– Какие гарантии нужны? – Николай красноречивым движением сунул руку в карман джинсовой куртки, но ожидаемого эффекта не добился. Подобным приемом можно было испугать какого-нибудь лоха, мелкого бизнесмена, жулика средней руки, а вот на его собеседника-заказчика, человека опытного, такие дешевые штучки не действовали. Он лишь ехидно улыбнулся, снял очки, и его лицо сразу же стало совсем иным, жестким и решительным.

– Значит, так… Поговорили, и хватит. Ты закончишь начатое. Я должен знать все, должен иметь гарантии, полные. Когда я их получу, ты сразу же получишь свой гонорар и можешь быть свободен. Я не знаю тебя, ты не знаешь меня. Мы расстанемся, и, возможно, надолго.

«Хорошо бы!» – со вздохом подумал Николай, понимая, что увильнуть не удастся: хочешь или нет, а придется сделать то, что скажет этот тип.